Поручик Ржевский или Любовь по гусарски

   - Я тоже фельдъегерь! - воскликнул Денис Давыдов, напирая на капельдинера грудью. - Пусти меня!

   - Будете буянить, ваше благородие, полицию вызовем.

   "Ай, Ржевский, плут, мошенник, - подумал Давыдов, - обскакал меня на повороте!"

   Толкнув заветную дверь, поручик Ржевский увидел Луизу Жермон, сидевшую в роскошном голубом платье возле большого зеркала. К его изумлению, примадонна была не одна. Перед ней стоял на коленях какой-то безусый юнец и, прижимая к груди руки, что-то страстно лепетал. Она небрежно внимала ему, любуясь собственным отражением в зеркале.

   Заметив появившегося в дверях гусара, примадонна живо обернулась.

   - Имею честь, поручик Ржевский! - представился он, щелкнув каблуками.

   - Луиза, - охотно откликнулась она.

   - Кто?.. что?.. - испуганно пролепетал юнец.

   - Что смотришь, как на пряник? - нетерпеливо бросил ему Ржевский. - Освободите место, юноша, мне некогда.

   - Когда?.. чего?..

   Поручик схватил его одной рукой за шиворот и поднял с колен.

   - Не путайтесь у меня под ногами, любезный. Антракт на исходе, черт вас возьми!

   - Что это значит, сударь?

   - Это значит, мой маленький Керубино, что я собираюсь выставить вас вон.

   Но юный поклонник Луизы Жермон продолжал отчаянно упираться.

   - Я протестую! Вы... вы не имеете права. Я буду требовать от вас удовлетворения.

   - Я мальчиками не интересуюсь. Удовлетворения просите в другом месте. А если вам хочется дуэли, всегда к вашим услугам. Но не сегодня!

   Вытолкнув юнца за порог, Ржевский запер дверь на задвижку и повернулся к смущенно улыбающейся примадонне.

   - Богиня грез, мечта феерий! - воскликнул он, опустившись перед ней на одно колено и протягивая цветы. - От вашего голоса, ей-богу, с ума можно спрыгнуть. Я от соловья таких песен не слыхал. Вы только рот откроете, а у меня уже мороз по коже.

   - Мерси, - улыбнулась Луиза, принимая от него букет.

   - Как ваши очи светят ярко! Я полюбил вас с той минуты, как увидел...

   - О, вы любите меня уже больше часа! - перебив, засмеялась она.

   "С объяснением покончено, - подумал Ржевский. - Начинаю ухаживать".

   - Нет, дайте локоть, - сказал он. - Только один поцелуй, молю.

   Луиза Жермон не давалась, пряча от него свои обнаженные локти. И неожиданно заговорила на ломаном русском.

   - О, я знать один ваш пословиц. Палец в рот не клади, а то... как это?.. вся погибнешь...

   - От любви, - пылко закончил Ржевский. - От любви и помереть не страшно... Кстати, вы не скажете, сколько до конца антракта?

   - О, вам не терпится увидеть меня на сцене?

   "В постели, душечка, в постели," - мысленно поправил ее поручик.

   - Так сколько же до конца, душа моя?

   - Кажется, он очень близко, - она подняла вверх указательный пальчик. - Слышите колокольчик?

   - Слышу. Это звенит мое разбитое сердце!

   Время на любовь таяло с головокружительной быстротой. Втиснувшись в кресло возле француженки, Ржевский обнял ее обеими руками за талию и стал осыпать поцелуями. Она испуганно пряталась от него за букетом цветов.

   - Луиза, ангел, мы успеем, - горячо шептал поручик. - Всего один раз, молю.

   - О нет, нет, вы сумасшедший. О чем вы говорите!

   С трудом вырвавшись из его объятий, она отбежала к стене.

   - Простите, но сейчас мой выход, а мне еще нужно подтянуть чулки, - сказала она и невинно потупилась.

   У поручика Ржевского потемнело в глазах.

   - Я помогу вам! Мадемуазель, поверьте, мне это раз плюнуть.

   - Я стесняюсь.

   - Какой, к черту, стыд! Мы же не дети.

   - Ах, не приближайтесь. Месье, - она капризно топнула ножкой, - из-за вас я никак не могу войти в образ.

   - Предоставьте это мне.

   - Что?

   - Войти в ваш образ, - проникновенно сказал Ржевский.

   Она тряхнула волосами.

   - Я не понимаю ваш французский!

   - У меня такой сильный акцент?

   Луиза Жермон прижалась спиною к двери. Ржевский прижался всем телом к Луизе.

   - Акцент у вас, действительно, сильный, - прошептала она.

   - Так в чем же дело, милая?

   - Мне пора на сцену. Сейчас начнется второй акт.

   - Первый, голубушка, первый. А потом уж будет вам и второй, и третий, и четвертый...

   Луиза толкала задом дверь, но та не открывалась. Между тем поручик стремительно развивал наступление.

   - Что вы делаете, месье? - взвизгнула примадонна.

   - Подтягиваю вам чулки, мадемуазель. Вы ведь этого хотели.

   - Да... то есть нет. Нет! - Она опять сбилась на ломанный русский. - Отдайте моя нога... я не хотеть... Мне пора!

   - Давно пора, голубушка, давно. Я совсем уж изнемог.

   - Но мой опера... мой зритель...

   - Зрители нам сейчас ни к чему.

   Ржевский был уже готов расстегнуть штаны, но в этот момент француженке все же удалось нащупать за спиной задвижку.

   Дверь распахнулась, и они оба в объятиях друг друга вывались в коридор, приземлившись на ковровую дорожку.

   Ржевский, разумеется, оказался сверху. Луиза Жермон бессильно закатила глаза. Но воспользоваться всеми преимуществами своего положения поручику было не дано. Из дальнего конца коридора к ним уже со всех ног бежали вопящие от негодования и зависти поклонники.

   - Какое неслыханное нахальство, господа!

   - Это называется, вручил букет от императора!

   - Хорош фельдъегерь!

   - Снимите его с нее! Снимите!!

   Набросившись на Ржевского, они стали стаскивать его с Луизы Жермон. Поручик отбивался, как мог.

   - Я люблю ее! - кричал он. - Мне суждено гадалкой шатенку полюбить!

   Луиза в возникшей суматохе уже давно успела убежать, а драка все продолжалась.

   Денис Давыдов, хоть он и благоволил французской певице, отдав должное гусарскому братству, принял сторону Ржевского.

   - Подите пгочь, чегти! - кричал он, лупя озверевших поклонников направо и налево. - Куда вы пготив кавалегии, засганцы штатские!

   Гусарская удаль и сноровка в конце концов одержали верх над холёностью и зажратостью московских щеголей. Заодно досталось и капельдинерам. Раскидав по всему коридору стонущие и хнычущие тела, гусары с улыбкой посмотрели друг на друга и сердечно обнялись.