Джош

Джош, неужели твоя взяла?

Он нащупывает в карманах яблоки, морковь и огрызок карандаша. И тетрадка со стихами на месте. И узелок, завернутый в плащ, не развязался. Вон сколько ты пробежал, Джош, ничего не выронил. Пробежал - и ни разу не споткнулся и не растянулся. И никто не топал вдогонку у тебя за спиной и не орал, что, мол, вон он, вон он! Невероятно. Была, правда, минута опасности, но с ней удалось справиться. Ты выскочил из тетиклариного сада и уже не слышишь, как она разговаривает сама с собой, и она не может больше тебя разжалобить и не может о тебя споткнуться.

Джоша рвет.

35

Может быть, Гарри давно уже стоял над ним, а может быть, только что подошел. Но Джош перестал корчиться и поднял голову, а он стоит в своей крикетной форме.

- Не торопись, Джошуа, я подожду. У нас в распоряжении целый день благодаря твоей милости.

Джош понурился и прижал ладонь к боку - мир его распадался, издавая стоны, и не мысленные, а вслух.

- Я так и сказал, что ты объявишься, как только поднаберешься нахальства. Даже до вечера не высидишь. Всех делов-то было - немного обождать поблизости.

Джош отполз в сторону от того места, где его вырвало. Чертов Гарри, конечно, все видел.

- Только чего это ты, парень, на такой скорости стреканул в овраг? У тетеньки терпение, что ли, лопнуло? Пригрезилась тебе шкуру отделать?

Джош молчит. Он боится всхлипнуть, если откроет рот.

- Знаешь, какое у нас к тебе предложение? Убирайся-ка ты отсюда. Заскучай нестерпимо по родной мамочке и проси тетю, чтобы отпустила тебя домой. Нам такие ребята, как ты, здесь не нужны. Ты всем Плауменам Плаумен, что верно, то верно. У тебя особая хватка, как ни у кого. Столько народу собралось, игроки в спортивной форме, зрителей толпа. Знаешь, как далеко было ехать некоторым из команды Кроксли? У нас тут нет автобусов за каждым углом, как у вас в городе. А теперь им придется топтаться на станции до восьми часов вечера, поезда ждать.

Джош выравнивает внутреннюю линию обороны, хотя сознает, что нечего и пытаться, все бесполезно.

- Надоело слушать про этот ваш несчастный матч. Не пойму, вы вообще-то собирались играть или нет? А я? Нужно мне было появляться или не нужно? Кто сказал, чтобы я сидел дома? Кто грозился отлупить меня, если я покажусь на поле?

- Это теперь к делу не относится. Сам знаешь, что все переменилось.

- Ничего не переменилось. Если бы я пошел играть, меня бы избили, если бы не пошел, опять же избили бы. Что же переменилось, скажи, пожалуйста? Хотя можешь не говорить. Я вас все равно не понимаю и никогда не пойму. Вы хотите, чтобы я убрался из поселка, вот я и убираюсь. Ну как? Это вас устраивает? Теперь можно мне идти?

- Нечего паясничать.

Джош с усилием подымается на ноги, он чувствует себя как недооживленный утопленник, подбирает с земли свой узелок и взваливает на плечо.

- Я ухожу. Я уже собрался, вот, видишь? Надо только, чтобы тетя Клара не узнала.

Он делает шаг в сторону, чтобы обойти Гарри, но натыкается на его вытянутую руку. Гарри захватил рубашку Джоша на груди и тянет, едва не отрывает его от земли.

- Смыться, значит, надумал?

- Можно и так сказать.

- Оттого и несся как полоумный? Удирал?

- Вот именно.

- Оттого и тетка твоя кричала-надрывалась?

- От того самого.

- Тебе что, мало, что ли? Ну можно ли быть таким подлецом? И ты еще не дошел до предела своей подлости?

- Нет еще. Дойду - ты тогда там подвинешься. Отпусти рубашку.

Гарри с силой стягивает в кулак перед его рубашки и отпихивает его от себя.

Джош отлетает на несколько шагов и падает навзничь на кусты, ветки трещат, впиваются в бока. Чуть дух не вышиб. Но Джошу не до того, он ничего не чувствует, кроме унижения.

- Напрасно задираешься, Гарри. Мне все равно. Я вам говорил, что я ничего не сделал. И тебе повторяю. Я хочу одного - убраться отсюда.

- И мы тоже хотим, чтобы ты убирался, Джошуа, от всей души хотим, но только не так, чтобы твоя тетя рвала на себе волосы. Это нам не подходит. У нас тут к ней особое отношение.

- Ну да, особо издевательское.

Гарри в бешенстве делает шаг вперед. Но останавливается.

- Нарываешься, Джошуа.

- Давай бей. Можешь не опасаться, сдачи не получишь.

У Гарри вид такой же, как был у Билла на Главной улице. Но только он сдерживается, чуть не за шиворот себя хватает, и говорит тонким от напряжения голосом:

- Никто над ней даже не думает издеваться. Не знаю, что тебе показалось, только имей в виду, что уж над ней-то никто не издевается.

- Прямо. Расскажи кому-нибудь. Я не глухой. И не тупица.

По лицу Гарри заметно, что в нем происходит внутренняя борьба, только Джошу до этого нет никакого дела, он неуверенно поднимается на ноги, готовый быть снова повергнутым на землю.

Гарри сквозь зубы:

- Значит, ты ей все доносил.

- Точно. Если вам так больше нравится. Я все время к ней бегал и жаловался. Теперь мне можно идти?

- Ей-богу, ты нарываешься. Ну прямо напрашиваешься...

- Я же сказал, валяй. Мне все равно.

- Будет не все равно, если я тебе врежу.

- Не будет.

Гарри опускает кулаки.

- Не знаю, просто не знаю. - Он трясет головой. - Не могу понять, что с тобой делать? Ты говоришь, тебе все равно. И так оно и есть, я знаю. Тебе наплевать...

- Верно. Ну, я пошел?

- Ты хоть записку ей оставил?

- Оставил.

- Написал, что удираешь?

- Если так тебе больше нравится.

- Как мне больше нравится, тут ни при чем!

- Что бы я ни сказал, ты все равно не поверишь. Вы тут слишком привыкли к вранью.

Гарри смотрит обескураженно, словно взрослый, над которым взял верх малый ребенок.

- И ты бросил ее кричать-надрываться?

- Угу. Бросил.

- Я отведу тебя к ней обратно.

- Ни за что! Я тут только мешаю. Я с вашим поселком и его жителями - мы несовместимые. И с ней тоже. Зачем только она меня пригласила, понять не могу.

- А разве не сам ты напросился?

- Пусть буду я сам. Вам лучше знать, вы все заранее вычислили. А теперь можно мне уйти? Хочется подышать свежим воздухом.

Гарри вдруг наотмашь ударил Джоша ладонью по шее пониже уха, и Джош, покачнувшись, сел на землю. Сидя у ног Гарри, он недоуменно потирает шею.

- Это тебе за нее! Мне больше терять нечего. Вставай давай.