О погоде

Апрель в Англии не дает вам времени даже на то, чтобы открыть или закрыть зонтик, особенно если он "автоматический", - зонтик, конечно, а не апрель.

Я купил однажды "автоматический зонтик" в апреле месяце; ну и повозился я с ним! Мне нужен был зонт; я зашел в один из магазинов на Стрэнде и сообщил там об этом, на что мне ответили:

- Пожалуйста, сэр. Какого рода зонтик вы хотели бы приобрести?

Я сказал, что мне хотелось бы иметь зонтик, который защищал бы меня от дождя и не позволял забывать себя в поезде.

- Попробуйте купить "автоматический зонтик", - предложил продавец.

- Что это еще за "автоматический зонтик"? - спросил я.

- Изумительное изобретение, сэр, - с энтузиазмом сообщил продавец. - Он сам открывается и закрывается.

Я купил такой зонтик, и оказалось, что продавец меня не обманул. Зонт действительно открывался и закрывался сам. Он был совершенно неподвластен мне. Когда начинался дождь, - что происходило в то время через каждые пять минут, - я пытался заставить это сооружение открыться, но оно было неподвижно; я вынужден был останавливаться и вести борьбу с этим проклятым предметом, встряхивая его и всячески его ругая, а дождь продолжал лить в это время как из ведра. Но лишь только дождь прекращался, эта дурацкая штука, резко дернувшись, внезапно открывалась и ни за что снова не закрывалась. В результате мне приходилось шагать под чистым синим небом с раскрытым зонтом над головой, мечтая о том, чтобы опять пошел дождь и меня бы уже никто не принимал за сумасшедшего.

А если зонт и закрывался, то совершенно неожиданно, и при этом он непременно сбивал у меня с головы шляпу.

Не знаю, в чем тут дело, но факт остается фактом - никогда человек не бывает так смешон, как в тот момент, когда он теряет шляпу. Стоит вам внезапно заметить, что вы остались с непокрытой головой, как вас охватывает ощущение мучительной беспомощности - одного из самых жестоких недугов, каким подвержена человеческая плоть. А потом начинается дикая погоня за шляпой. Вместе с вами мчится возбужденная собачонка, вообразившая, что с ней играют, и вы обязательно сбиваете с ног несколько, ни в чем неповинных детишек (не говоря уж об их матерях), валите старого толстяка на детскую коляску и заставляете воспитанниц женского пансиона отскочить прямо в объятия какого-то мокрого оборванца. После всего этого идиотский смех зевак и неприличный вид пойманной наконец шляпы уже не имеют особого значения.

В общем, принимая во внимание мартовские ветры, апрельские ливни и полное отсутствие цветов в мае, можно сказать, что в городах весна редко бывает удачной. Все это еще куда ни шло в деревне, как я говорил, но в тех городах, где население превышает десять тысяч, весну следует отменить. В мрачных мастерских нашей земли она, как дети, - не к месту. И весна и дети плохо выглядят среди пыли и мусора. Грустно видеть, как маленькие перепачканные ребятишки пытаются играть в шумных дворах и на грязных улицах. Бедные маленькие заброшенные человеческие молекулы, незванно явившиеся на свет, - разве можно назвать их детьми? У детей ясные глаза, пухлые щечки, застенчивые голоса. А это - перемазавшиеся в грязи, визгливые гномики, их крошечные лица высохли и сморщились, их детский смех звучит надтреснуто и хрипло.

И весну жизни и весну года надо лелеять на зеленом лоне природы. Нам, горожанам, весна приносит лишь холодные ветры и моросящие дожди. Если мы хотим ощутить ее радостное дыхание и услышать ее безмолвные голоса, мы должны искать ее в безлиственных лесах и на заросших терновником тропах, на вересковых пустошах и безмятежных высоких холмах. Там весна полна чудесной свежести. Быстро бегущие облака, открытые просторы, порывистый ветер и чистый, прозрачный воздух вызывают у вас волнующее ощущение прилива сил и смутных надежд. Жизнь, подобно окружающей нас природе, кажется шире и свободнее, - это радужная дорога, ведущая в неизвестное. Сквозь серебристые разрывы между облаками, опоясывающие небо, нам чудятся великие надежды, реющие над нашим маленьким неугомонным миром, и их ароматное дуновение доносится до нас на крыльях буйного мартовского ветра.

Странные и непонятные мысли возникают в наших сердцах. Таинственные голоса призывают нас к какому-то великому усилию, к какому-то большому труду, Но мы еще не понимаем того, что они говорят, и зарождающиеся в нас скрытые отголоски пока еще бессильны ответить им: стремясь наружу, они лишь трепещут, бессвязные и немые.

Мы, как дети, протягиваем руки к свету, пытаясь схватить сами не знаем что. Наши мысли - как у юношей в датской песне: очень долгие мысли, очень смутные мысли; мы не видим, где они кончаются.

Что делать! Все мысли, которые проникают за пределы нашего тесного мира, могут быть лишь туманными и бесформенными. Мысли, которые легко понятны нам, - очень маленькие мыслишки: "дважды два - четыре", "когда человек голоден - приятно поесть", "честность всегда окупается" - и так далее, и тому подобное. Все более глубокие мысли кажутся нашим бедным инфантильным умам неопределенными и слишком пространными. Мы лишь с трудом угадываем грядущие дали сквозь туманы, которые клубятся вокруг нашего опоясанного временем острова жизни, и слышим только отдаленный рокот простирающегося за ним океана.