Тихая ночь

Что ты теперь выбрасываешь на рынок, Вернер?

ВЕРНЕР. Почему ты спрашиваешь?

МАТЬ. Потому что ты не снимаешь пальто.

ВЕРНЕР (коротко). Зельц по-домашнему.

МАТЬ. Зельц по-домашнему - боже мой, вот уж с ним-то возни! Ни днем, ни ночью покоя не будет. А я сижу здесь, сложа руки, и бездельничаю.

ВЕРНЕР. С зельцем по-домашнему можно пока не спешить. Рынок еще долго будет в нем нуждаться.

МАТЬ. Почему же тогда не снимаешь пальто?

Вернер снимает пальто. Мать убирает со стола чемодан.

ВЕРНЕР. Я все прикидываю насчет Карла Бюттнера. Его рецепт и моя сеть сбыта.

МАТЬ (в ужасе). Старший из Быков-Бюттнеров?

ВЕРНЕР (подражая рекламе). Зельц Бюттнера полезен и вкусен.

МАТЬ (иронически). Так уж?

ВЕРНЕР. Даже для язвенников. Даже для диетиков. Ты-то знаешь, что это значит.

МАТЬ. Еще бы я не знала, что это значит. Тебе не нужно меня убеждать, дитя мое. Такой постный зельц - редкость. Такая усвояемость...

ВЕРНЕР. Поначалу мне придется вколотить в это дело приличные деньги, зато уж потом останется только сливки снимать. Без суеты. У нас будет классная фирма зельца. Солидная немецкая фирма зельца. Суперфирма зельца в Европе.

МАТЬ. Карл Бюттнер из Фридерикендорфа...

ВЕРНЕР. Карл нормальный мужик. У меня с ним будет полный порядок. Без суеты. Он иногда пытается играть в наивность, но я все эти номера наизусть знаю. Сам уже все перепробовал.

МАТЬ. Не верь этим людям из Фридерикендорфа, Вернер. Лучше бы тебе поладить с нашими. А с теми не стоит иметь дело.

ВЕРНЕР. Все будет учтено в договоре. Все уже точно подсчитано. Абсолютно без суеты. Никаких сюрпризов быть не может.

МАТЬ. Господи, знал бы отец...

Снимает со стены портрет отца в рамке.

В случае укрупнения: мужчина в костюме мясника, в руках пневматический молот для забоя скота.

ВЕРНЕР. Отец...

МАТЬ. О чем ты?

ВЕРНЕР. Да нет, ничего.

Мать стелет на стол гладильное одеяло, затем резко распахивает дверь и выглядывает в коридор.

Ну что там опять?

МАТЬ (достает спрятанный в ее постели утюг). Мне же хочется привести себя в порядок для вас. А в комнате гладить запрещено. Экономят электричество. Ты можешь оказать мне услугу?

ВЕРНЕР. Что, что, что?

МАТЬ Постереги в коридоре, Вернер. Вдруг этот тиран Лемке явится. (Подходит к электрической розетке.) Ну? Иди же.

ВЕРНЕР. На таких, как он я быстро нахожу управу. Твоя личная жизнь - не его дело. Мне, наверное, стоит повнимательнее перечитать правила. Тогда он сразу перестанет совать нос.

МАТЬ. Но не проговорись, что это из-за меня. А то он мне устроит сущий ад. И обязательно скажи насчет телевизора, ладно? Длинные телеспектакли заканчиваются в начале одиннадцатого. И что он сам курит в туалете. Если он вздумает говорить тебе дерзости.

ВЕРНЕР. Я скажу, мама. Все будет нормально.

МАТЬ. Господи, Вернер, что бы я без тебя делала... (Достает из шкафа блузку, раскладывает ее на одеяле. Пауза. Хор.)

ВЕРНЕР. Но вообще-то ты неплохо здесь устроена.

МАТЬ. Неплохо устроена... Не надо себя убеждать. Я-то представляла себе, что все это куда более прилично. (Идет к умывальнику и берет стакан.)

ВЕРНЕР. Теперь в твоем распоряжении вся комната, целиком. Хоть на роликах катайся.

МАТЬ. Что еще за фантазии...

ВЕРНЕР. А счет мы будем оплачивать полностью. Договорились?

Пауза.

Даже если они снова повысят плату за содержание.

МАТЬ (держит стакан под краном, но вода течет мимо; испуганно спрашивает). Они что, опять хотят... повысить плату?

ВЕРНЕР. Ну-у-у...

МАТЬ. Но почему вдруг?

ВЕРНЕР. Жизнь дорожает и у вас.

МАТЬ. Да-а... жизнь дорожает.

Замечает свою оплошность, набирает воду в стакан и несет к столу. Вернер грозит ей насмешливо пальцем.

ВЕРНЕР. Может, у вас, старичков, к зиме аппетит разыгрывается?

МАТЬ. Да ну тебя, Вернер...

ВЕРНЕР. А вам никогда не приходит в голову тряхнуть стариной?

МАТЬ. Ну и юмор у тебя.

ВЕРНЕР. Но что бы ни случилось, наличность будет поступать в приют, как всегда, бесперебойно. Необходимые затраты не подлежат дискуссии. Переводы продолжают поступать. Без лишних разговоров. Даже, если Руди и Карли станут по-прежнему жмотничать. Я буду переводить.

МАТЬ. Спасибо, дитя мое.

ВЕРНЕР. Не нужно меня благодарить, мама.

МАТЬ. Я лучше знаю.

Мать набирает в рот воды, брызгает немного на утюг, затем на блузку. Вернер брезгливо отворачивается и, встав с места, мечется по комнате.

МАТЬ. Что с тобой?

ВЕРНЕР. Ничего.

МАТЬ. Ты меня нервируешь. Сядь на место.

Вернер садится, достает из кармана блокнот и начинает делать подсчеты. Пауза. Хор.

О чем ты задумался, Вернер?

Пауза.

Ну как хочешь.

ВЕРНЕР. О том, что мои дела выглядят вовсе не радужно. Двойная салями уже не идет, как раньше. И на деревенскую ливерную экстра спрос тоже падает.

Короткая пауза. Мать гладит.

МАТЬ. Ты ведь хочешь что-то этим сказать.

ВЕРНЕР. То, что я нуждаюсь в крепком денежном вливании.

МАТЬ. Так. И что дальше?

ВЕРНЕР. А что, если отказаться еще от чего-нибудь?.. От какой-нибудь недвижимости...

МАТЬ. Я знаю, что ты имеешь в виду. Об этом не может быть и речи.

ВЕРНЕР. Я же не говорю о чем-то конкретном. Просто смешно слушать.

Пауза.

МАТЬ. А твой новый "Мерседес"?

ВЕРНЕР. Боже мой, я же должен выглядеть солидно.

МАТЬ. Каждые два года покупаешь новый.

ВЕРНЕР. А сколько мне приходится работать, мама.

МАТЬ. Отец этого не пережил бы, сынок.

ВЕРНЕР. Ты же знаешь, мне самому это противно. И мне "Фольксваген" больше по душе.

Пауза. Мать гладит.

МАТЬ. Но то, что вы меня не устроили в Шенталь...

ВЕРНЕР. Что, что, что?

МАТЬ. Там такой чудесный приют. И гораздо ближе к вам.

ВЕРНЕР. Но зато там вид не такой живописный.

МАТЬ. Неправда. Намного живописнее.

ВЕРНЕР. Природа здесь богаче.

МАТЬ Много ли выхожу?

ВЕРНЕР. Но сознание того, что ты могла бы...

МАТЬ Такого сознания у меня больше нет.

Вернер выглядывает в окно. Пауза. Хор.

ВЕРНЕР. Господи, мама, пойми же и меня.

МАТЬ. Я тебя давно поняла. Здесь, не успеешь выбраться за город, уже пора возвращаться. Так я уж лучше сразу иду в кафе "Лоренц". Есть рогалики. Или на кладбище. Ведь от рогаликов поправляются... А в Шентале я была бы у вас под боком. Только через поля пройти.