Клочок земли чужой

— Я был слишком краток?

— Нет, отнюдь нет. Но тема такова, что... что трудно задавать вопросы. Вот когда профессор Бланден читал лекцию о Шелли, мы задержались на целых двадцать минут, и все равно он не успел всем ответить.

— Я опасался, что тема покажется слишком сухой.

— Сухие темы, как и сухие вина, часто бывают наивысшего качества.

Профессор Ватанаба тихонько засмеялся, довольный своей шуткой.

Отставной профессор утер рот платком и сказал:

— Мы в восхищении от блестящего языка мистера Кинга.— И на случай, если кто-нибудь не оценил его остроумия, пояснил: — От блестящего английского языка профессора Кинга.

Эта шутка, которая для уха европейца прозвучала еще более плоской, чем первая, вызвала у его коллег взрыв восторженного смеха.

Профессор Ватанаба первый перестал смеяться, встал и снял с книжного шкафа огромный пакет, который был чуть ли не в половину его роста.

— Профессор Кинг, мы надеемся на ваше снисхождение и любезность.— Он поклонился мне, положил пакет на стол, за которым мы пили чай, и снова поклонился.— Примите. этот подарок в знак нашей благодарности и уважения. Спасибо вам, профессор Кинг.

— Вы очень любезны. Но это совершенно лишнее. Спасибо большое.

— Вам спасибо, профессор Кинг. К сожалению, это лишь маленький подарок. Мы надеемся на ваше снисхождение и любезность.

Но когда я нес подарок вниз по лестнице, он показался мне очень большим. Я уже догадался, чтб в пакете, хотя японский этикет не позволял мне развернуть его, прежде чем я приду домой. Кукольное семейство, непрошенно поселившееся у меня, увеличилось еще на одну куклу, одиннадцатую по счету.

***

Внизу я с удивлением увидел француза Пьера, своего приятеля, который дожидался меня у входа. Он был вдвое выше ростом и вдвое красивее среднего японца и, как всегда, пришел в японском платье: кажется, ни один человек в зале, кроме него, не был в таком наряде.

— Ну, что у тебя там на этот раз? — спросил он по-английски, указывая на пакет,— английскому языку он выучился, когда служил в Лондоне в добровольческом французском полку.— Аквариум с тропическими рыбками?

— Понятия не имею. Кажется, кукла. Надеюсь, ты не слушал мою лекцию?

— Конечно, слушал.

— Но, Пьер, чего ради? Какой дьявол тебя сюда принес?

— Я преподаю английский язык, — сказал он. — Равно как и французский. У тебя есть сигареты?

— Ты же знаешь, что я не курю.

Он вгляделся и, вытянув длинную, костлявую руку, преградил путь японцу, который, отворачиваясь, попытался проскользнуть мимо нас.

— А, профессор Нишимура!

Японец низко поклонился.

— Я не заметил вас, мсье Молле.— Едва ли было возможно не заметить такого рослого иностранца да еще в таком наряде.—  Comment allez-vous? [6]

— Спасибо, превосходно. Не угостите ли сигаретой?

— К сожалению, нет, месье Молле. Между одиннадцатью и пятью я никогда не курю.

— Плохо дело. Но всё равно спасибо.— Профессор поспешно обратился в бегство, а Пьер добавил: — Так я ему и поверил, будто он каждый день выбегает на улицу ровно в пять купить себе пачку сигарет. Вот скряга!

— А своих сигарет у тебя никогда не бывает?

— Конечно, бывают. Я то и дело их покупаю. Наказание с ними, не успею купить пачку, как тут же ее теряю. И так без конца. Ты ведь обратил внимание, как часто я их покупаю? А, профессор Курода! Вы курите, профессор Курода, не правда ли? Будьте так добры...

— Разумеется, мсье Молле, разумеется...

— «Стэйт экспресс»!

— Это одна из моих прихотей. Боюсь, что курение наносит ущерб не только моему здоровью, но и моему карману.

— Вы ведь знакомы с мистерои Кингом?

— Нет. Но я счастлив воспользоваться случаем и выразить восхищение, которое вызвала у меня ваша лекция. Поистине «сокровенное в слова облечено».— Мне нескоро удалось вспомннть следующую строку: «И выразить его не часто нам дано» [7].— Простите, что я позволил себе задать вам этот глупый вопрос.

— Профессор Курода, как тебе, я полагаю, известно, один из крупнейших в Японии специалистов по древненорвежскому языку.

Профессор Курода улыбнулся.

— Скажем так: единственный в Япония.

— Но он знает английскую литературу лучше, чем я. И быть может, лучше, чем ты.

— Позвольте, господа, предложить вам по чашке кофе. Предстоит еще лекция профессора Такаяма об употреблении двоеточия у Свифта или о чем-то в этом роде. Может быть, вы захотите послушать?

Мы приняли приглашение и последовали за этим аккуратным, радушным человечком в университетский городок. Я заметил, что он в отличие от большниства японских преподавателей одет не без щегольства: рубашка на нем была кремовая, тончайшего шёлка, костюм светло-серый из дорогой шерсти, маленькие ноги обуты в сверкающие лакированные туфли. Он был лыс — только над затылком, от уха до уха, белела узкая полоска седых волос — и держал в руке кожаный портфель: не обычный истрепанный портфель, какие видишь у японских преподавателей, с потёртыми углами и завивающимися спиралью ремешками на застежках, а новенький, словно купленный только сегодня.

— Надеюсь, здесь будет не слишком шумно,— сказал он, придержав дверь кафе и пропуская нас вперед.— Ах нет, кажется, я ошибся.— В кафе было полно студентов.— «И громким смехом тешат свой досуг» [8], — пробормотал он.— Пожалуйста, доктор Кинг садитесь. И вы тоже, мсье Молле.

Как обычно, все глазели на Пьера, который, не успев сесть, схватил меню.

— Я возьму мороженое,— сказал он.— Пожалуй, мороженое с фруктами. Или нет, мороженое со взбитыми сливками и пирожок. Нет, два пирожка. А вы что закажете, профессор Курода? — Он ощупал рукав своего кимоно.— Merde! [9] Опять я без сигарет!

— Пожалуйста, мсье Молле. Пожалуйста, возьмите всю пачку.

— Нет-нет. Я возьму только две штуки. Или лучше три. Вот наказание. Только куплю сигареты и сразу же... Чего ты улыбашься, Фрэнсис?

— Здесь всегда подают сигареты.

— Да, ты прав. Но подают какую-нибудь дешевую дрянь.

— Вы окончили Оксфордский университет, доктор Кинг?

— К сожалению, я не доктор, поэтому называйте меня просто мистер Кинг. Да, я окончил Оксфордский университет.

— И мне посчастливилось встретиться а вами! А какой колледж?

— Бэллиола.

— Колледж Бзллиола! Это замечательно!

— Закажем что-нибудь? — спросил Пьер. Невысокая официантка понурясь терпеливо стояла у нашего столика.

— Разумеется, разумеется.— Профессор Курода сделал заказ и возобновил разговор.— Колледж Бэллиола— как это интересно. Ведь оттуда вышли Т. Х. Грин, Джоуэт, Сиджуик [10] ... и, конечно, ваш теперешний премьер-министр. Как жаль, что я учился не в Оксфорде. Я мечтаю побывать там, пока жив. «Ах, Оксфорд — имя, что милей ушам, чем университет, где он учился сам» [11]. Разумеется, это не так, мой университет мне очень мил. Я получил образование в Токио,— добавил он.

— Ты не мог бы устроить профессору Курода стипендию? — спросил Пьер, хватая мороженое со сливками, прежде чем официантка успела поставить поднос.— Что за дрянные пирожки!

— Я?

— Ну, твоя организация.

— К сожалению, стипендии выплачиваются лишь лицам в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет.

— Да... — Профессор Курода вздохнул.— Боюсь, что я сжег за собой мосты и оказался между небом и землей. Перед войной я был объявлен японским правительством «персона нон грата»; после войны я вернулся в числе беженцев из Маньчжурии — уехал туда в военное время, спасаясь от нашего отвратительного милитаризма. И вот теперь я уже старик, а кто захочет потворствовать мечтам старика? И на что способен старик — ему остается только умереть.