Парчовый барабан

Канэко. Нет, но рад, рад...

Учитель танцев. Вы пришли вместе?

Тояма. Да, мы с господином Канэко давно знаем друг друга, учились в одном колледже, только он кончил раньше.

Учитель танцев. Надо же... Между прочим, в школе, которой я руковожу, скоро состоится спектакль. Балет. (Сует собеседникам по билету.) Вот, прошу... Мадам обещала взять целых сто билетов.

Тояма (ревниво). Уж эта если берет, внакладе не остается - найдет где пристроить.

Канэко. О, ты плохо знаешь эту женщину. Она бесконечно далека от меркантильных соображений.

Учитель танцев. Да, да. Ваша правда.

Канэко (с напором). Я ее знаю очень хорошо, уж поверьте мне.

Учитель танцев. И в танцах она разбирается как никто.

Тояма (смотрит на часы). Запаздывает. Что это за манера - условились, а теперь жди ее тут. По-моему, это как-то странно: назначать мужчинам встречу в дамском ателье.

Канэко. Во Франции в эпоху правления Людовиков гостей даже пускали в спальню хозяйки, пока она совершала утренний туалет. А комплименты тогда были такие... (Произносит фразу по-французски.)

Учитель танцев. А? Что вы сказали?

Канэко. Это означает: "Кто наградил вас, сударыня, такими кругами под глазами?"

Тояма со скучающим видом смотрит в сторону.

Учитель танцев. О, круги под глазами! Очаровательно. Неизбежные, хе-хе, издержки.

Канэко (слышит только себя). При этом гость вполне мог быть и сам виновником пресловутых кругов. Между прочим, в этой тонкости суть всей дипломатии.

Тояма. Нашего господина Канэко должны вот-вот послом назначить.

Учитель танцев (кланяясь). О-о, поздравляю.

В юридической конторе.

Ивакити. Ну вот, написал. Здорово получилось.

Каёко. Каждый раз что-нибудь новое сочинять - с ума сойдешь!

Ивакити. Из всех мук любви эта - самая сладкая.

Каёко. Ну, давай сюда. По дороге занесу.

Ивакити. Спасибо, девочка. Смотри только не потеряй.

Каёко. Где терять-то? Дел всего - через дорогу перейти... Ну ладно, дедушка, я побежала. Пока.

Ивакити. Счастливого пути.

Каёко (у двери помахивает письмом). Вообще-то могу и забыть. Я такая рассеянная.

Ивакити. Нехорошо смеяться над стариком.

В ателье.

Канэко. М-да, нас заставляют ждать.

Тояма (поправляет галстук перед зеркалом). Она мне каждый раз такие галстуки подбирает - о-ох! Я вообще-то предпочел бы что-нибудь поскромнее.

Учитель танцев (недоволен, что на него не обращают внимания). Вот кисет, который она подарила мне, когда я получил звание "мастера танцевального искусства". Обратите внимание на этот нэцкэ - он ценнее самого кисета. Видите? (Подносит кисет ближе к свету.) Правда непохоже, что он из дерева? Как будто агатовый.

Канэко. Нам, дипломатам, подарки принимать не полагается. Могут во взяточничестве обвинить, сами понимаете. Завидую я вам, людям искусства.

Учитель танцев. Ну да!

Тояма (жалобно). Чертовка. Я думал, она меня одного позвала.

Входит Каёко.

Каёко (запыхавшись). Ой, извините. А хозяйки нету?

Тояма. Кого? А, хозяйки. Спустилась в магазин. Дела у нее там какие-то.

Каёко. Вот некстати.

Тояма. У вас что-нибудь срочное?

Каёко. Да письмо надо передать. Попросили меня...

Канэко (галантно). Позвольте я передам.

Каёко (колеблется). Ну, я не знаю...

Канэко. Не сомневайтесь, я человек надежный.

Каёко. Можно, да? Вот спасибо. (Уходит.)

Тояма. Деловая какая. Фьюить - и нету.

Канэко (разглядывая конверт). Ничего себе: "Моей Лунной Азалии". Вот это да!

Учитель танцев. Р-романтично.

Канэко. Может, это вы и писали?

Учитель танцев. Шутите. У бедного учителя танцев времени на любовные письма нет.

Канэко. Так-так. Отправителем значится некий Ивакити.

Учитель танцев. А как старался-то - выводил каждый штрих!

Тояма. Кто же это у нас Лунная Азалия? Не сама ли хозяйка ателье? Я довольно туманно представляю себе, что такое азалия. Дерево?

Учитель танцев. Да. Причем иногда довольно внушительных размеров.

Канэко. Ну азалия - и азалия. О вкусах не спорят. Как это по-французски-то...

Входит хозяйка, дама весьма крупная.

Хозяйка. А-а, рада вас видеть, господа.

Тояма. А вам тут любовное письмо пришло.

Хозяйка. Интересно, от кого. Я вправе ожидать такого рода корреспонденции от пятерых... нет, шестерых поклонников.

Канэко. Ого! Я смотрю, вы молодчага!

Хозяйка. Иначе нельзя. Мы, женщины, всегда должны быть во всеоружии.

Тояма. У такой богатырши и оружие богатырское.

Хозяйка. Противный мальчишка. Все скабрезничаете.

Учитель танцев (театрально). О, Лунная Азалия, присядь на этот недостойный стул!

Хозяйка. А-а, вот вы о чем. Тогда вынуждена вас разочаровать - письмо не мне.

Канэко. Как же, как же, так мы вам и поверили.

Хозяйка. Нет, правда. Оно адресовано мадам.

Все. Ну да?!

Хозяйка (садится). Прямо не знаю, что с этими письмами делать. В доме напротив - юридическая контора, там есть один старичок, уборщик - лет семьдесят, наверное. Он через окно увидел мадам и воспылал.

Канэко. Понятно, старики - народ дальнозоркий. (Смеется своей шутке.) Скорей бы уж состариться. Удобней будет в чужие окна подглядывать.

Хозяйка. Он уж этих писем я не знаю сколько прислал - десятки, а то и сотни.

Тояма. Правильно. Чем больше пустишь стрел, тем больше надежда, что хоть одна попадет в цель.

Канэко. В этом есть своя логика. Однако любовь не подвластна законам вероятности. Невозможно охватить теорией вероятности сердце даже одной-единственной женщины!

Учитель танцев. А вы показываете письма мадам?

Хозяйка. Ну как я могу показать ей такое? Я этими бумажками гребни протираю.

Тояма. Какие гребни? Расчески, что ли? Неужели так сильно пачкаются?

Хозяйка. Гребни, которыми я расчесываю своих собачек. Вы же знаете, у меня пять фокстерьеров. Они так любят, когда чешешь их гребешком по спинке.

Канэко. Вот видите, и любовные письма могут приносить пользу.

Учитель танцев. Интересно, что пачкается быстрее - любовь или собачья шерсть?

Хозяйка. Приятно поговорить с умными и тонкими людьми.

Канэко. Но мы отвлеклись. Так что письма?

Хозяйка. Письма? Их приносит секретарша из конторы - такая молоденькая, хорошенькая.