Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари) (Том 1)

- Он кажется гораздо старше своих лет. Его слишком рано соединили узами брака с одной высокорожденной особой, но, говорят, она ему не по душе. Впрочем, он и теперь даром времени не теряет, многие удостаиваются его тайных посещений.

Услышав это, Гэндзи, которого помыслами безраздельно владела та, единственная, ощутил, как сердце его сжалось от томительного предчувствия: "А что, если когда-нибудь станут судачить и о ней?"

Ничего особенно занятного в разговоре дам не было, и он перестал прислушиваться, успев лишь уловить, как кто-то из них произнес в несколько искаженном виде стихотворение, посланное им вместе с цветком "утренний лик"28 дочери принца Сикибукё.

"Похоже, дамы у нее весьма бойкие, - подумал Гэндзи, - и к стихам имеют пристрастие. Боюсь, что меня ждет разочарование". Тут вошел хозяин, повесил новые фонари и, поправив фитили светильников, чтобы горели ярче, поднес гостю угощение.

- А как же "занавеси и шторы"?29 Достоин ли похвалы хозяин, об этом не позаботившийся? - пеняет ему Гэндзи.

- Да ведь "чем угостить?"29 - и того не могу придумать, - смущается правитель Кии.

Гэндзи устраивается поближе к галерее - так, подремать немного, - а скоро и спутники его затихают. Тут же неподалеку располагаются на ночь сыновья хозяина, один миловиднее другого. Лица некоторых кажутся Гэндзи знакомыми, он не раз видел их во Дворце. Вместе с ними и сыновья Иё-но сукэ. Среди всех этих мальчиков выделяется благородством черт один - лет двенадцати-тринадцати.

- Где чьи дети? - любопытствует Гэндзи, и правитель Кии принимается объяснять:

- Вот тот - младший сын Эмон-но ками. Отец, весьма баловавший его, скончался, когда мальчик был совсем еще мал, и вместе со старшей сестрой своей он оказался у нас. Способностей он изрядных, да и нрава недурного, помышляю я отдать его во Дворец, только вряд ли легко будет это осуществить.

- Какая жалость! Выходит, его сестра вам теперь вместо матушки?

- Да, вы совершенно правы.

- Слишком уж неподходящая для вас мать. Я слышал о ней от Государя, кажется, покойный Эмон-но ками прочил ее на придворную службу. Так, помнится, совсем недавно Государь изволил интересоваться, что с нею сталось. Воистину, как все превратно в мире! - говорит Гэндзи, словно человек, в полной мере жизненным опытом умудренный.

- О да, ее брак с моим отцом был для всех большой неожиданностью. Впрочем, как вы изволили заметить, мир полон превратностей, особенно когда дело касается супружества. Уж здесь-то никогда не приходилось и не приходится рассчитывать на постоянство. А судьба женщины особенно зыбка, как это ни печально... - отвечает правитель Кии.

- Наверное, ваш отец дорожит своей новой супругой и находится целиком под ее властью?

- А как же иначе? Он готов полностью ей подчиниться, чего все мы, в том числе и ваш покорный слуга, не одобряем, полагая, что подобное легкомыслие не делает ему чести.

- Так или иначе, вам, молодым повесам, он ее вряд ли уступит. Господин Иё-но сукэ и сам имеет немало достоинств, к тому же, судя по всему, знает себе цену.

Так беседовали они о том о сем, и вот, улучив миг, Гэндзи спрашивает:

- Но где же она теперь?

- Женщины должны были спуститься в нижние помещения. Но похоже, кое-кто остался здесь, - отвечает хозяин.

Наконец захмелевшие гости заснули, расположившись на галерее, и в доме стало тихо. Только Гэндзи не мог уснуть и лежал, сокрушаясь о том, что и эту ночь ему предстоит провести "в одиночестве праздном" (14). Но вот слух его уловил неясный шорох за северной перегородкой: "Верно, там она и скрывается". Подстрекаемый любопытством, Гэндзи поднялся и, затаив дыхание, приблизился к перегородке. Он услышал голос того самого отрока, о котором они говорили с правителем Кии, по-мальчишески ломающийся и вместе с тем довольно приятный голос.

- Где же вы? - зовет мальчик.

- Я здесь. Гостя уже устроили почивать? Я боялась, что он окажется слишком близко, но, по-видимому, мои опасения были напрасны, - отвечает женщина. Ее глуховатый сонный голос очень похож на голос мальчика и, догадавшись: "Это сестра его", Гэндзи напрягает слух.

- Гостя поместили в передних покоях. Наконец-то я увидел его своими глазами. Молва не обманывает, он и в самом деле прекрасен, - шепчет мальчик.

- Будь сейчас день, я бы тоже постаралась разглядеть его потихоньку, сонно бормочет женщина. Голос ее звучит приглушенно - очевидно, она прикрыла лицо рукавом.

"Какая досада! - сетует Гэндзи. - Могла бы по крайней мере еще что-нибудь спросить".

- Я лягу здесь. О, как темно! - говорит мальчик, по всей видимости поправляя фитиль. Ложе женщины скорее всего расположено в самом дальнем углу за перегородкой.

- А где же госпожа Тюдзё? - спрашивает женщина. - В доме словно ни души, страшно одной.

Слышно, как откликается одна из устроившихся неподалеку от галереи прислужниц:

- Спустилась в нижние покои умыться. Сказала, что тотчас вернется.

Но вот, кажется, все и уснули. Отодвинув засов, Гэндзи обнаруживает, что с той стороны перегородка не заперта. У входа стоит занавес, тусклый огонь светильника освещает расставленные повсюду сундуки, похожие на китайские, небрежно разбросанные вещи. Переступая через них, Гэндзи проходит внутрь и, заметив, что у противоположной стены кто-то лежит, сразу же направляется туда. Женщина недовольна, что ее потревожили, но, до тех пор пока Гэндзи не откидывает прикрывающее ее верхнее платье, продолжает пребывать в полной уверенности, что вошла та самая дама, которую она звала.

- Вы ведь, кажется, звали Тюдзё?30 Неужели услышаны наконец мои тайные молитвы? Или мне только почудилось? - говорит Гэндзи, но женщина по-прежнему ничего не понимает. Испугавшись, что в дом прокрался кто-то чужой, она пытается закричать, но тщетно - платье, наброшенное на голову, заглушает голос.

- Не удивлюсь, если вы подумаете, что меня привела сюда случайная прихоть, и не поверите в мою искренность, - нежно шепчет Гэндзи, - но знали б вы, как давно стремится к вам мое сердце, как долго ждал я возможности открыть вам свою душу, и вот наконец... Ужели столь долгое ожидание не убедит вас в глубине моих чувств?