Последнее приключение

В зале коричневых тонов, где сверкали багрянцем и золотом наряды гостей, запели трубы, и сеньор Руй вступил в хоровод юных горожанок, а Патрик прислуживал прекрасным женам горожан, и они в конце концов начали прижимать его к сердцу и даже целовали. Но он хранил достоинство и серьезность и постоянно искал глазами своего сеньора.

И опять побежала перед всадниками дорога, и снова, равномерно покачиваясь, вонзалось алое древко копья в голубое небо, высоко вздымавшееся над ними, полное белых облаков, как знамен. Вставало селение за поворотом дороги, высилась крепость над холмами.

Всякий раз, как они подъезжали к перекрестку, сеньор Руй выбирал дорогу, ведшую влево, и Патрик скоро смекнул, что так они, отклонившись вначале, чтобы завернуть в город, все вернее приближались к краю высоких лесов.

Когда они ехали по плоской мшистой низине, поросшей одинокими деревьями, сеньор Руй прервал долгое молчание и спросил:

- Ты умеешь, Патрик, обращаться с луком и стрелами?

- Да, сеньор. У нас дома это всякий умеет.

- Видишь вон там тоненькое дерево? - спросил Родриго, а потом, повернувшись к слугам, скомандовал: - Стрелы и лук для молодого сеньора! А ну - целься!

Патрик взял ужо натянутый лук и приладил стрелу к тетиве. Потом, оттягивая тетиву, быстро прицелился. Стрела просвистела и с гулким хлопком ударила в ствол. Один из стремянных спешился, побежал к дереву и, расшатав стрелу с помощью кинжала, извлек ее из ствола. Осмотрев острие и найдя его непогнувшимся и неповрежденным, он бросил стрелу в колчан у седла и ослабил тетиву.

- Ты хорошо стреляешь, - серьезно сказал сеньор Руй, - мы поручим тебе стрелять в птиц.

- Вот это будет здорово! - воскликнул Патрик. - У нас дома луки другие, не такие, как этот, из которого я стрелял.

- А как же выглядят ваши? - спросил сеньор.

- Они шести футов в длину и на концах не изогнутые, а прямые. На каждом конце по рогу - верхний побольше, нижний поменьше.

- Но ведь из таких не выстрелишь, сидя в седле.

- Нет, - ответил Патрик. - Наши стрелки и сражаются стоя. Давным-давно они в одной великой битве победили даже рыцарей французского короля.

- Да, - задумчиво произнес испанец, - в битве при Креси. В тот день на стороне французских сеньоров очень храбро сражался один рыцарь - слепой. Он погиб. Этот рыцарь был королем.

- Королем! - воскликнул Патрик. - А какой страны?

- Богемии.

- Это отсюда далеко...

- Да. Его звали король Иоганн. Сын его нынче носит императорскую корону.

Патрик, казалось, онемел от изумления.

- Как велик мир! - тихо сказал он после минутного молчания.

- Да, велик, - улыбнувшись, ответил сеньор Руй и посмотрел вдаль на ленту дороги.

Уже через несколько дней Патрику стало казаться, что он ничего другого в своей жизни не делал, кроме как ехал на коне в беспредельную даль, и что так оно теперь и будет всегда. Покачивающаяся голова лошади, светлая дорога, голубой горизонт и все время меняющийся ландшафт - то холм за холмом, то лес, то гора, то равнина проплывали друг за другом, по обе стороны - все это стало для его глаз как привычное ложе, на котором можно даже и вздремнуть, не смежая век. Волнение, которое он, как и полагается в его возрасте, нередко испытывал, теперь как будто улеглось, оттого что сам он находился в непрестанном движении. Ничто не омрачало их спокойствия. Сеньор Руй ехал с ощущением человека, устроившего все позади себя наилучшим образом. Там, в Монтефале, каждый сидел теперь при своей доле, как едок за столом при своей тарелке.

Лишь он один встал из-за стола.

Откуда-то из синего, солнечного неба, из разрывов между взлохмаченными белыми колоколами облаков налетел ветер, прошумел по кустам у подножия холма и, прежде чем улечься, слегка взъерошил верхушки деревьев, поодиночке разбросанных здесь, наверху.

Они остановились. Сеньор Руй подался вперед в седле.

Там, вдалеке, будто вздымалась длинная, более темных тонов стена, замыкавшая простор равнины.

- Леса, - сказал Патрик. Его ясные глаза заволокло дымкой, и в них вспыхнул глубокий, голубовато-стальной свет. Он выпрямился в седле и замер, тонкий и стройный.

- Леса Монтефаля, - ответил сеньор.

Снова налетел ветер, затрепетал треугольный флажок на верхушке древка.

В тот же вечер они расположились на ночлег у ручья; он выбегал из-под старых суковатых деревьев, стоявших на краю опушки и широко раскинувших ветви над поляной. Костер развели, когда солнце встало прямо напротив них и косыми лучами затопило все и вся, так что и горизонт потонул в их сиянии.

- Когда мы завтра утром въедем в лес, - сказал сеньор Руй, - оно будет у нас перед глазами, а вечером прямо за нашей спиной, поэтому мы уже не сможем заблудиться и в любое время выберемся из леса, если захотим.

Слуги возились с костром, расседлывали лошадей, и от их фигур ложились на землю длинные тени. Меж древесных стволов протягивались полосы света, вспыхивая щедрым багрянцем. Солнце стояло низко над холмами, и пылающий горизонт был ясен и чист, как лак.

- Сеньор, - после некоторого колебания заговорил Патрик, прогуливавшийся с господином в тени деревьев, - не думаете ли вы, что чудовище, обосновавшееся в этих лесах, легче всего поразить, если нацелиться прямо в глаз?

Лицо рыцаря омрачилось, будто невидимое забрало опустилось на него.

- Нет, - строго сказал он. - Ты говоришь глупости, и не вздумай предпринять что-либо подобное. Я тебе запрещаю, понял?

- Да, сеньор, я понял, - покорно ответил Патрик.

- Вон куда стреляй! - воскликнул через секунду господин. - И докажи, что ты можешь попасть в цель, даже когда уже темнеет!

Он указал на широкий сук, простершийся из леса прямо в пламя заката. На нем неподвижно сидели в ряд три грузные белые птицы. Патрик помчался за луком. Две стрелы попали в цель. Лишь третья птица поднялась и, плавно махая крыльями, скрылась в глубине леса.

- Вот и хорошо. Нам на ужин! - засмеялся сеньор Руй и похлопал Патрика по спине.

Утром они снарядились в путь спозаранку и углубились вдоль ручья в лес. Дорога была легка, и они продвигались без труда, все время держась ручья, этой лесной артерии, которая, почти не меняя направления, выбегала из леса им навстречу. Вскоре светлые колоннады стволов снова сомкнулись вокруг всадников: куда ни глянь, одни стволы, да зелень, да местами скудный молодняк. В начале пути Патрик часто осматривался кругом - направо, налево, вперед, назад. Но лес наступал равно отовсюду, неизменный и безмолвный. Скоро взгляд юноши привык к светлому хороводу деревьев и нашел себе в нем такое же спокойное ложе, как и прежде на открытой равнине.