Зази в метро

"Не найдется ли у вас случайно шнурка для ботинок, а то мой только что порвался?" Подшаффэ поднял глаза - чтоб ему провалиться на этом месте! - но это и в самом деле был хмырь, который продолжил так:

- Нет ничего отвратительней разорванного шнурка, не правда ли?

- Не знаю,- ответил Подшаффэ.

- Мне желтые нужны, ну, если хотите, коричневые. Но не черные.

- Сейчас посмотрю, что у меня вообще есть,- сказал Подшаффэ.- Я не уверен, что тут у меня найдутся все нужные вам цвета.

Однако он не сдвинулся с места и продолжал разглядывать своего собеседника. Последний же делал вид, что ничего не замечает.

- Я же у вас не требую шнурков всех цветов радуги?

- Каких, каких?

- Всех цветов радуги.

- Именно радужных у меня как раз в данный момент и нету. Как, впрочем, и других цветов.

- А вот там, в той коробке, у вас случайно не шнурки?

Подшаффэпрашшиппел:

- Послушайте, мне не нравится, когда у меня тут все вынюхивают.

- Но вы же не откажете в шнурке человеку, которому он действительно нужен! Это все равно, что отказать голодающему в корке хлеба!

- Хватит. Не пытайтесь меня разжалобить.

- А пару ботинок? Вы и ботинки мне продадите?

- Ну знаете ли! - воскликнул Подшаффэ.-- Вы - нахал!

- Почему это?

- У меня ремонт обуви, а не обувной магазин. "Не сутор ультра крепидам" ', как говорили древние. Вы случайно по-латыни не понимаете? Ускве нон асцендам анк'ио сон питторе адиос амигос аминь 2. Вот так-то. Хотя вы не можете этого оценить, вы ведь не священник, а легавый.

- Откуда вы взяли, скажите на милость?

- Легавый или извращенец. Хмырь спокойно пожал плечами:

- Оскорбления! Вот награда за то, что я привел домой заблудившегося ребенка! Сплошные оскорбления,- сказал он неуверенно, без малейшей горечи в голосе. И добавил, тяжело вздохнув:- А родственнички-то одни чего стоят.

Подшаффэ оторвал задницу от стула и спросил угрожающе:

- Чем вам родственники-то не угодили? Что вам не нравится?

- Да так, ничего. (Улыбнулся.)

- Нет уж, скажите. Скажите! Чего уж там.

- Дядюшка-то голубой.

- Не правда! - заорал Подшаффэ.- Не правда! Я запрещаю вам так говорить!

- Вы ничего не можете мне запретить, дорогой мой. Вы мне не указ.

- Габриель,- сказал Подшаффэ напыщенно.- Габриель честный гражданин, порядочный, всеми уважаемый человек. Его, кстати говоря, все здесь любят.

- Соблазнительница он.

- Надоели вы мне, только и знаете, что всех осуждать. Повторяю, Габриель не голубой, неужели не ясно?

- А вы докажите,- парировал хмырь.

- Нет ничего проще,- ответил Подшаффэ.- Он женат.

' Пусть сапожник судит не выше сапога (лат.). 2 До тех пор, пока не достигну (лот.), и я также художник (ит.), до свидания, друзья (исп.).

- Это ничего не значит. Вот Генрих Третий, например, тоже был женат.

- На ком же это? (Улыбнулся.)

- На Луизе де Водемон. Подшаффэ испустил смешок.

- Если бы эта тетка и вправду была королевой Франции, это было бы давно известно.

- Это и так известно.

- Наверное, это по ящику передавали (гримаса). Вы что, верите всему, что они говорят?

- Не только по ящику. Это и во всех книгах есть!

- Даже в телефонном справочнике? Хмырь в замешательстве стушевался.

- Вот видите,- добродушно сказал Подшаффэ. И продолжил в крылатых выражениях:

- Уж вы мне поверьте, не надо судить о людях слишком поспешно. Ну хорошо, ну выступает Габриель в баре для педиков в костюме испанской дамы. Ну и что? Что из этого? Да, кстати, дайте сюда башмак - я вдену шнурок.

Хмырь снял ботинок и до тех пор, пока операция по замене не была закончена, стоял на одной ноге.

- Все это говорит лишь о том,- продолжал Подшаффэ,- что дуракам это нравится. Когда здоровый парень выходит в костюме тореадора, все улыбаются, но когда здоровый мужик выходит в костюме испанской дамы, тут уж народ со стульев от хохота падает. Кстати, это еще не все. Он там исполняет танец умирающего лебедя, как в Гранд Опера. В пачке. Тут уж зрители вообще за животики хватаются. Вы будете утверждать, что это лишь проявление всеобщего идиотизма. Согласен, но ведь такая работа не хуже любой другой, в конце концов. Что, я не прав?

- Ну и работенка,- сказал хмырь.

- "Ну и работенка",- передразнил его Подшаффэ.- А что, у вас, что ли, лучше?

Хмырь не ответил. (Оба помолчали.)

- Готово,- сказал Подшаффэ.- Вот вам башмак с новыми шнурками.

- Сколько я вам должен?

- Ничего не должны,- сказал Подшаффэ.- И добавил: - А все-таки вы так . мне ничего и не сказали.

- Это несправедливо, ведь я сам к вам пришел.

- Да, но когда вам задают вопросы, вы н не отвечаете.

- Какие, например?

- Вы любите шпинат?

- Если с гренками - то ничего, но так очень - нельзя сказать.

Подшаффэ на минуту призадумался, но затем выпустил вполголоса целую очередь чертвозьмиев.

- Что с вами? - спросил хмырь.

- Дорого бы я дал, чтоб узнать, зачем вы сюда пожаловали.

- Отвел заблудившуюся девочку домой к родственникам.

- В конце концов вы заставите меня в это поверить.

- И я дорого за это заплатил.

- Мг! Не так уж и дорого,- сказал Подшаффз.

- Дело здесь совсем не в короле испанского танца и не в принцессе синих джынзов. (Помолчали.) Все гораздо хуже.

Хмырь наконец надел башмак.

- Все гораздо хуже,- повторил он.

- Что "все"? - испуганно спросил Подшаффэ.

- Я отвел ребенка домой, а сам - потерялся.

- А! Ну это - пустяки,- с облегчением сказал Подшаффэ.- Повернете сейчас налево и чуть-чуть пройдете прямо, до метро. Это совсем несложно, вот увидите!

- Дело не в этом. Я себя, себя потерял.

- Не понимаю,- опять забеспокоился Подшаффэ.

- Спросите меня о чем-нибудь, спросите! Вы сразу поймете.

- Но вы ведь на вопросы не отвечаете.

- Какая несправедливость! Можно подумать, что я про шпинат не сказал.

Подшаффэ почесал затылок.

- Ну вот, например...

И тут же замолчал в полном замешательстве.

- Ну говорите же, говорите! - настаивал хмырь.

(Молчание.) Подшаффэ опустил глаза. Хмырь сам пришел ему на помощь:

- Может, вассыинтирисуит какминязавут?

- Да,- сказал Подшаффэ.- Именно. Как вас зовут?

- А вот и не знаю! Подшаффэ поднял глаза.

- Ну вы даете!