Зази в метро

Вооруженные до зубов личности находились теперь просто-напросто по ту сторону застекленного фасада, который являл собой весьма сомнительное прикрытие, тем более что большая часть стекол была разбита во время предыдущей драки. Вооруженные до зубов личности выстроились в ряд посередине тротуара. Человек с зонтом на руке вышел вперед и, перешагнув через труп вдовы Авот'и, вошел в пивную.

- Надо же! - сказали хором Габриель, Турандот, Подшаффэ и Зеленуда.

Зази все еще была без сознания.

- Да,- сказал человек с (новым) зонтиком.- Это я, Гарун аль Рашид. Я тот, кого вы знали и порой не узнавали. Я - властелин этого мира и прилегающих к нему территорий. Иногда я путешествую по своим владениям под разными личинами, облачаясь в одежды неуверенности и заблуждения, которые, кстати говоря, для меня весьма характерны. Неумный, ограниченный полицейский, ночной грабитель, робкий преследователь вдов и сироток, все эти мимолетные образы позволяют мне пренебречь ничтожно малой опасностью выставить себя на посмешище, показаться пустым болтуном или чрезмерно сентиментальным влюбленным (благородный жест в сторону вдовы Авот'и). В вашем сознании я был только что причислен к без вести пропавшим, но вот я снова среди вас, теперь уже в облике победителя - это можно сказать без ложной скромности. Полюбуйтесь! (Еще один не менее благородный жест, на сей раз охватывающий всю ситуацию в целом.)

- Болтай, болтай,- сказал Зеленуда,- вот все...

- А его бы надо в суп пустить,- сказал Хватьзазад (Извините: Гарун аль Рашид).

- Никогда! - воскликнул Турандот, прижимая клетку к груди.- Уж лучше смерть!

Произнося эти слова, он начал медленно уходить под землю, как, впрочем, Габриель, Зази и Подшаффэ. Грузовой лифт спустил всех их в подвалы "Никтолопов". Находящийся в тени лифтер тихо и настойчиво рекомендовал им следовать за ним, и по-быстрому. Он держал в руках электрический фонарь, который служил сигналом сбора и в то же время демонстрировал достоинства питающих его батареек. Пока на первом этаже вооруженные до зубов личности под влиянием эмоций пускали автоматные очереди себе под ноги, маленькая группа, следуя означенным рекомендациям и фонарю, продвигалась с большой скоростью мимо полок, забитых бутылками мюскадного сиропа и Гренаде. Габриель нес на руках все еще не пришедшую в себя Зази, Турандот - вялого Зеленуду. Что до Подшаффэ, то он не нес ничего.

Они спустились по лестнице, потом прошли через небольшую дверцу и оказались в канализационном стоке. Открыв другую дверцу, они очутились в метро, в проходе, облицованном керамической плиткой, где было пока еще темно и безлюдно.

- А теперь,- тихо сказал лампоносец,- если мы не хотим, чтобы нас застукали, надо разойтись в разные стороны. Тебе,- обратился он к Турандоту,- туго придется с этой птахой.

- Я перекрашу его в черный цвет,- мрачно ответил Турандот.

- Все это как-то не здорово,- сказал Габриель.

- Ох, уж этот Габриель! - сказал Подшаффэ.- Всегда найдет, как утешить.

- Я провожу малышку,- сказал лампоносец.- Тебя, Габриель, за версту видать. К тому же я захватил ее чемодан. Может, что-нибудь и забыл - спешил очень.

- Расскажи, как это было.

- Сейчас не время. Зажегся свет.

- Ну вот,- тихо сказал лампоносец.- Метро пошло. Ты, Подшаффэ, поезжай к площади Звезды, а ты, Турандот, к Бастилии.

- В общем, каждый за себя? - спросил Турандот.

- Не знаю, как ты без гуталина справишься,- сказал Габриель.- Придется что-нибудь эдакое придумать.

- А что, если я сам залезу в клетку,- предложил Турандот,- а Зеленуда меня понесет?

- Это мысль.

-- Я пошел домой,-- сказал Подшаффэ.-К счастью, сапожное дело является одной из основ современного общества. И, как известно, все сапожники на одно лицо.

-- Это уж точно.

-- Пока, ребята! - сказал Подшаффэ.

И он удалился по направлению к площади Звезды.

-- Пока, ребята! - сказал Зеленуда.

-- Болтай, болтай, вот все, на что ты годен,- отозвался Турандот.

И они понеслись по направлению к Бастилии.

XIX

Жанна Сиськиврось внезапно проснулась. Она посмотрела на часики, оставленные на тумбочке: было уже больше шести.

- Пора!

Тем не менее она задержалась еще на несколько мгновений, рассматривая своего возлюбленного, который раскатисто храпел, раскинувшись голяком на постели. В процессе постепенного перехода от общего к частному она скользнула уже вялым и равнодушным взглядом по тому самому предмету, который занимал ее в течение одного дня и двух ночей: сей объект напоминал скорее обмякшего после кормления младенца, нежели лихого гренадера.

- К тому же он такой дурак!

Она быстро оделась, побросала в сумочку самые разнообразные предметы, подштукатурила лицо.

- Низяапаздывать! А то я потом свою дочь не найду. Я Габриеля знаю. Они наверняка придут вовремя. Если, конечно, ничего не случилось.

Она прижала к груди тюбик губной помады:

- Только бы с ней ничего не случилось. Теперь она была уже совсем готова. Перед выходом она бросила последний взгляд на своего хахеля.

- Разве что он сам ко мне придет. Если будет настаивать, я, может, и не откажусь. Но сама за ним больше бегать не буду.

Она тихонько закрыла за собой дверь. Хозяин гостиницы вызвал такси, и уже в половину она была на вокзале. Прокомпостировав билет, она спустилась на платформу. Вскоре появилась Зази с каким-то типом, который нес ее чемодан.

- Надо же! Марсель! - воскликнула Жанна Сиськиврось.

- Он самый.

- Она же спит на ходу!

- Мы тут малость покуралесили. Вы уж на нее не сердитесь. И меня тоже простите, но мне надо бежать.

- Понимаю, а что Габриель?

- Дело дрянь. Надо уходить. Пока, малышка.

- До свиданья, мсье,- сказала Зази с отсутствующим видом.

Жанна Сиськиврось прошла с девочкой в купе.

- Ну как! Весело было!

- Так себе.

- В метро была?

- Нет.

- А как вообще время провела?

- Я постарела.