Поэмы Оссиана

"Прости, уж бледнеет

Рассветом далекий, Минвана, восток;

Уж утренний веет

С вершины кудрявых холмов ветерок!"

"О нет! то зарница

Блестит в облаках;

Не скоро денница;

И тих ветерок на кудрявых холмах".

"Уж в замке проснулись;

Мне слышался шорох и звук голосов".

"О нет! встрепенулись

Дремавшие пташки на ветвях кустов".

"Заря уж багряна".

"О милый, постой".

"Минвана, Минвана,

Почто ж замирает так сердце тоской?"

И арфу унылой

Певец привязал под наклоном ветвей:

"Будь, арфа, для милой

Залогом прекрасных минувшего дней;

И сладкие звуки

Любви не забудь;

Услада разлуки

И вестник души неизменныя будь.

Когда же мой юный,

Убитый печалию, цвет опадет,

О верные струны,

В вас с прежней любовью душа перейдет.

Как прежде, взыграет

Веселие в вас,

И друг мой узнает

Привычный, зовущий к свиданию глас,

И думай, их пенью

Внимая вечерней, Минвана, порой,

Что легкою тенью,

Все верный, летает твой друг над тобой;

Что прежние муки:

Превратности страх,

Томленье разлуки,

Все с трепетной жизнью он бросил во прах.

Что, жизнь переживши,

Любовь лишь одна не рассталась с душой;

Что робко любивший

Без робости любит и более твой.

А ты, дуб ветвистый,

Ее осеняй;

И, ветер душистый,

На грудь молодую дышать прилетай".

Умолк - и с прелестной

Задумчивых долго очей не сводил...

Как бы неизвестный

В нем голос: _навеки, прости!_ говорил.

Горячей рукою

Ей руку пожал

И, тихой стопою

От ней удаляся, как призрак, пропал...

Луна воссияла...

Минвана у древа... но где же певец?

Увы! предузнала

Душа, унывая, что счастью конец;

Молва о свиданье

Достигла отца...

И мчит уж в изгнанье

Ладья через море младого певца.

И поздно, и рано

Под древом свиданья Минвана грустит.

Уныло с Минваной

Один лишь нагорный поток говорит;

Все пусто; день ясный

Взойдет и зайдет

Певец сладкогласный

Минваны под древом свиданья не ждет.

Прохладою дышит

Там ветер вечерний и в листьях шумит,

И ветви колышет,

И арфу лобзает... но арфа молчит.

Творения радость,

Настала весна

И в свежую младость,

Красу и веселье земля убрана.

И ярким сияньем

Холмы осыпал вечереющий день:

На землю с молчаньем

Сходила ночная, росистая тень;

Уж синие своды

Блистали в звездах;

Сравнялися воды;

И ветер улегся на спящих листах.

Сидела уныло

Минвана у древа... душой вдалеке...

И тихо все было...

Вдруг... к пламенной что-то коснулось щеке;

И что-то шатнуло

Без ветра листы,

И что-то прильнуло

К струнам, невидимо слетев с высоты...

И вдруг... из молчанья

Поднялся протяжно задумчивый звон,

И тише дыханья

Играющей в листьях прохлады был он.

В ней сердце смутилось:

То друга привет!

Свершилось, свершилось!..

Земля опустела, и милого нет.

От тяжкия муки

Минвана упала без чувства на прах,

И жалобней звуки

Над ней застенали в смятенных струнах.

Когда ж возвратила

Дыханье она,

Уже восходила

Заря, и над нею была тишина.

С тех пор, унывая,

Минвана, лишь вечер, ходила на холм,

И, звукам внимая,

Мечтала о милом, о свете другом,

Где жизнь без разлуки,

Где все не на час

И мнились ей звуки,

Как будто летящий от родины глас.

"О милые струны,

Играйте, играйте... мой час недалек;

Уж клонится юный

Главой недоцветшей ко праху цветок.

И странник унылый

Заутра придет

И спросит: где милый

Цветок мой?.. и боле цветка не найдет".

И нет уж Минваны...

Когда от потоков, холмов и полей

Восходят туманы,

И светит, как в дыме, луна без лучей

Две видятся тени:

Слиявшись, летят

К знакомой им сени...

И дуб шевелится, и струны звучат.

1814

А. С. Пушкин

ОСГАР

По камням гробовым, в туманах полуночи,

Ступая трепетно усталою ногой,

По Лоре путник шел, напрасно томны очи

Ночлега мирного искали в тме густой.

Пещеры нет пред ним, на береге угрюмом

Не видит хижины, наследья рыбаря;

Вдали дремучий бор качают ветры с шумом,

Луна за тучами, и в море спит заря.

Идет, и на скале, обросшей влажным мохом,

Зрит барда старого - веселье прошлых лет:

Склонясь седым челом над воющим потоком

В безмолвии, времен он созерцал полет.

Зубчатый меч висел на ветви мрачной ивы.

Задумчивый певец взор тихий обратил

На сына чуждых стран, и путник боязливый

Содрогся в ужасе и мимо поспешил.

"Стой, путник! стой! - вещал певец веков минувших.

Здесь пали храбрые, почти их бранный прах!

Почти геройства чад, могилы сном уснувших!"

Пришлец главой поник - и, мнилось, на холмах

Восставший ряд теней главы окровавленны

С улыбкой гордою на странника склонял.

"Чей гроб я вижу там?" - вещал иноплеменный

И барду посохом на берег указал.

Колчан и шлем стальной, к утесу пригвожденный,

Бросали тусклый луч, луною озлатясь,

"Увы! здесь пал Осгар! - рек старец вдохновенный.

О! рано юноше настал последний час!

Но он искал его: я зрел, как в ратном строе

Он первыя стрелы с весельем ожидал

И рвался из рядов, и пал в кипящем бое.

Покойся, юноша! ты в брани славной пал!

Во цвете нежных лет любил Осгар Мальвину;

Не раз он в радости с подругою встречал

Вечерний свет луны, скользящий на долину,

И тень, упадшую с приморских грозных скал.

Казалось, их сердца друг к другу пламенели;

Одной, одной Осгар Мальвиною дышал;

Но быстро дни любви и счастья пролетели,

И вечер горести для юноши настал.

Однажды, в темну ночь зимы порой унылой,

Осгар стучится в дверь красавицы младой

И шепчет: "Юный друг! не медли, здесь твой милой!"

Но тихо в хижине. Вновь робкою рукой

Стучит и слушает: лишь ветры с свистом веют.

"Ужели спишь теперь, Мальвина? - мгла вокруг,

Валится снег, власы в тумане леденеют.

Услышь, услышь меня, Мальвина, милый друг!"

Он в третий раз стучит. Со скрыпом дверь шатнулась.