Кортик

ку.

– Ну что? – кинулись к нему ребята, когда он вышел из комнаты.

– Все в порядке! – Генка молодецки сдвинул свою буденовку набок. Ответил на все вопросы.

Он перечислил заданные ему вопросы, в том числе, какой кандидатский стаж положен для учащихся.

– Я ответил, что шесть месяцев, – сказал Генка.

– Вот и не правильно, – сказал Миша, – год.

– Нет, шесть месяцев! – настаивал Генка. – Я так ответил, и председатель сказал, что правильно.

– Как же так, – недоумевал Миша, – я сам читал устав.

Вызвали Мишу. Он вошел в большую комнату. За одним из столов заседала комиссия. Сбоку сидел Коля Севостьянов. Миша робко сел на стул и ждал вопросов.

Председатель, молоденький белобрысый паренек в косоворотке и кожаной куртке, торопливо прочел Мишину анкету, поминутно вставляя слово «так»: «Поляков – так, Михаил Григорьевич – так; учащийся – так...»

– Это наш актив, – отрекомендовал Коля Севостьянов, – вожатый звена и член учкома.

– Ты своих не хвали, – отрезал председатель, – сами разберемся.

Миша ответил на все вопросы.

Последним был вопрос о кандидатском стаже.

Миша знал, что год, но Генка... И он нерешительно сказал:

– Шесть месяцев...

– Не правильно, – сказал председатель, – год. Ладно, иди.

Из райкома ребята поехали к Свиридову, вызвавшему их на десять часов утра. Всю дорогу Миша и Слава ругали Генку. Слава тоже не правильно ответил.

– Теперь начинай все сначала, – говорил Миша, – всех примут, а нас нет. Позор на всю школу!

– Зато у него большие успехи по конькам! – сказал Слава. – Целые дни пропадает на катке, даже газеты в руки не берет.

Генка молчал и только яростно дышал на замерзшее стекло трамвая. Однако молчание ему не помогало. Друзья продолжали его бранить и, самое обидное, говорили о нем в третьем лице, даже не обращались к нему.

– У нас все в порядке, – передразнил Миша Генку, – знай наших! Мы сами-с усами, лаптем щи хлебаем.

– Шапками закидаем, – добавил Слава.

– Он все о кладе мечтает, – не унимался Миша, – все клад и клад... Какой кладовщик нашелся!

– Он в миллионеры метит, – добавил Слава, но более мягко. Ему стало жаль Генку.

Они доехали до большого здания на Петровке, где внизу их ожидал пропуск в комнату номер двести три, к товарищу Свиридову.

– Что же вы, друзья, опаздываете? – спросил Свиридов, когда они явились.

– В райкоме задержались, на приемной комиссии.

– Ого! – Свиридов поднял брови. – Поздравляю молодых комсомольцев.

Мальчики вздохнули.

– Что случилось? – спросил Свиридов.

– Провалились, – сказал Миша.

– Провалились? – удивился Свиридов. – На чем?

– На вопросе о кандидатском стаже.

– Это я виноват, – угрюмо произнес Генка.

– А на остальные вопросы как ответили?

– Как будто правильно.

– Что же вы горюете? – рассмеялся Свиридов. – Из-за одного не правильного ответа вам не откажут. Так что не огорчайтесь... А теперь, ребята, приступим к делу. Слушайте меня внимательно. Никитский-упорно именует себя Сергеем Ивановичем Никольским.