Служба - дни и ночи

Мурлыча что-то себе под нос, Игорь спустился по лестнице вниз и вышел из сарая. Солнце уже стояло высоко, небо было ясным, безоблачным. Дед, который, наверное, заметил Ветрова через окно, вышел из дома и протянул полотенце:

— Иди к колодцу, умойся, потом будем завтракать.

Ветров с удовольствием умылся холодной колодезной водой, позавтракал. Вскоре они вместе с Прыщом шагали по деревне. Был воскресный день, и в деревне царило оживление. У пруда на лужайке ребятишки гоняли мяч, стараясь забить гол белобрысому мальчугану, защищавшему изготовленные из тонких жердей ворота. Прошли мимо столба. Из громкоговорителя, висевшего на нем, неслась песня: местный радиоузел передавал концерт по заявкам жителей села. У большого двухэтажного каменного здания, в котором находился клуб, парень и девушка вывешивали объявление. Ветров прочитал:

— Сегодня демонстрируется кинофильм «Калина красная». После кинофильма — танцы.

Игорь повернулся к Прыщу:

— Дедушка, а вы на танцы не ходите?

— Не признают меня за танцора девки. Если пойдешь, то все равно, кроме стула, который тебе уступят, не пообщаешься. А что толку в стуле? Он же меня только с худшей стороны знает.

Скрипка жил в добротном бревенчатом доме с резными наличниками и ставнями на окнах. Во всем чувствовалось, что хозяин дома любит порядок. Выкрашенный светло-зеленой краской забор, аккуратно сложенная под навесом поленница дров, чистый двор, свежевымытое крыльцо выглядели привлекательно. Хозяин был дома. Высокий, кряжистый, с густыми посеребрившимися волосами старик весело смотрел голубыми глазами на гостей. Ответив на приветствие, он пригласил их в большую комнату, обставленную хорошей мебелью и сиявшую чистотой. Ветров представился и коротко сообщил Скрипке о цели своего прихода. Чтобы быстрее расположить его к себе, улыбаясь, спросил:

— Иван Иванович, а как вы догадались, что дед Юзик на печке сидел, когда под видом полицая в дом, где он прятался, пришли?

Скрипка рассмеялся:

— Что, Юзик уже рассказал? А сам на меня волком смотрит, когда я вспоминаю о том случае. Догадаться было несложно. Во-первых, я знал, что он должен быть в том доме. Поэтому и пошел туда немца сопровождать, во-вторых, я увидел его полушубок и шапку, висевшие на стене у входа, а когда проверил, что нет его на чердаке, то понял, что, кроме печки, ему негде спрятаться.

— Иван Иванович, помните Славука Романа?

— Конечно, помню этого прихвостня. Даже родителей своей жены не пожалел.

— Вы его хорошо знали?

— Хорошо знал. Мы же вместе с ним в полицаях служили. Только он по собственному желанию, а я по приказу партизанского командования. Он мне, гад, сам хвастался, как подговорил фашистов стариков, родителей жены, сжечь. А вы не знаете, жив он сейчас?

— Жив.

— От, сволочь, выжил-таки! И где ж он обитает?

— Далеко отсюда. Иван Иванович, расскажите мне о нем все, что знаете.

— Я с ним старался чаще разговаривать, потому что он пользовался у немцев доверием. Те хорошо видели его старания и доверяли ему больше, чем другим. Мои контакты с ним позволяли получать дополнительные сведения о замыслах фашистов.

— Не рассказывал он вам, куда девалась Лена, его жена?

Скрипка задумался на минуту, потом ответил:

— Прямо не говорил, но, помню, как-то пару раз намекал, что он один с сыном остался. Я спросил однажды у него: «Что, жена померла?» А он засмеялся и ответил: «Помер», а что он имел в виду, я так и не понял, но думаю, что его слово «Помер» говорит о том, что жена не своей смертью умерла.

Многое интересовало Ветрова, и он еще более часа беседовал со Скрипкой. Но еще оставалось много невыясненных вопросов, таких, например, где жил Славук во время оккупации, кто смотрел за его сыном, каким образом Славук достал справку, что он якобы являлся партизаном. На эти вопросы Скрипка ответить не мог. Игорь Николаевич поинтересовался у него, кто еще мог знать о Славуке. Скрипка назвал двоих, но они проживали в райцентре. Оказалось, что дед Юзик знал этих людей, и когда они шли по улице деревни, он сказал:

— Я все равно бездельничаю, если хочешь, сынок, поеду с тобой в райцентр, помогу с людьми побеседовать. Калиту и Людко я знаю хорошо. Вместе партизанили.

— Ну что ж, если есть желание, то поехали, я буду рад.

В душе Ветров действительно был рад, что дед Юзик пожелал помочь ему. Дед всю жизнь живет в этих местах и знает многих людей.

Они, не теряя времени, направились к большаку, чтобы сесть на попутную машину и ехать в райцентр. Ехать было сравнительно недалеко, и через час они были на месте. Зашли в местный отдел милиции, где Ветров с помощью дежурного офицера установил адреса нужных им людей. Решили сначала поговорить с Людко, — бывшим комиссаром партизанского отряда. Прыщ, шагая рядом с Ветровым, рассказал ему о нем:

— Он до войны директором школы работал, а как пришли немцы, сразу же в отряд подался. Назначили его комиссаром. Толковый Сергей Антонович мужик, и в храбрости ему не откажешь. Помню, такой произошел с ним случай. Дело зимой было, а Сергей Антонович в соседний отряд направился. Чтобы время не терять, он пошел не по снежной целине в лесу, а по проселочной дороге, а тут вдруг сзади послышался шум мотора. Оглянулся, а его грузовая машина догоняет — ясно, что немцы. А вокруг поле, до леса около километра, не добежишь на виду у солдат, снимут, как белку. Сергей Антонович не растерялся. Автомат в снег у ног положил и две гранаты рядом, а сам стоит у обочины, вроде бы машину старается пропустить. Когда немцы подъехали и стали машину притормаживать, чтобы проверить, что за человек на дороге им попался, Сергей Антонович одну гранату в кабину, а другую — в кузов, где десяток солдат сидело, потом схватил свой автомат и дело закончил. После этого собрал оружие, документы, сложил все это на кусок брезента и в отряд волоком притащил. Командир после этот случай долго партизанам в пример приводил, рассказывая, как надо действовать по обстановке. Да, что ни говори, а мужик он с головой.

— Чем он после войны занимался?

— В школе директором работал, а сейчас он уже лет десять как на пенсии. Но детей не забывает. С ними он часто в походы ходит, рассказывает о боевых действиях нашего партизанского отряда. И меня частенько, бывает, просит, чтобы я детям рассказывал о том, как воевал.

Они подошли к дому, где проживал Людко. Бывший комиссар партизанского отряда был небольшого роста, сутулый. На вид ему было лет семьдесят. Внимательные серые глаза смотрели доверчиво и благожелательно. Прихрамывая, он сделал несколько шагов навстречу гостям и, улыбаясь, проговорил:

— Кого я вижу? Дед Юзик? Здравствуй, дорогой, здравствуй.

Он поздоровался с Прыщом и Ветровым за руку и пригласил в комнату.

Игорь Николаевич, представившись, показал Людко фотографию супругов Славуков и спросил:

— Сергей Антонович, вы не знаете их?

Людко взял в руки фотографию, натянул на нос старомодные очки и начал внимательно всматриваться в нее.

— Подождите, подождите, — хозяин взглянул на Прыща, — так это же Славук! Помнишь, Юзик, его? Он же в полиции, сволочь предательская, служил.

— Да я-то помню, — усмехнулся дед, — вот товарищу инспектору надо, чтобы ты, Сергей Антонович, рассказал ему все, что знаешь об этом проходимце.

Воспоминания о давно минувших днях взволновали хозяина, и он даже заикаться немного стал:

— Как же, помню я его, помню. Когда наши войска пришли, мы его специально искали, но потом кто-то из его знакомых или родственников сообщил, что Славук погиб, даже доказательства представил его смерти в лице раненого полицая, друга его, взятого нашими хлопцами в плен. Тот подтвердил, что Славук погиб на его глазах во время перестрелки в лесу. А начальник разведки нашего отряда Миша Калита, который помогал сотрудникам НКВД вылавливать предателей, нашел документы Славука в одежде одного из убитых в лесу полицейских. Голову и лицо убитого раздробило, опознать было нельзя.

Людко повернулся к Ветрову: