Последние каникулы, Шаровая молния

- Не предавайся греху и не будь безумен: зачем тебе умирать не в свое время? Кто копает яму, тот упадет в нее, и кто разрушает ограду, того ужалит змея.- Она будто втолкнула эти слова командиру в глаза и, медленно подняв руку, дотронулась пальцем до его лба. Резко повернулась и пошла в деревню. Старухи охнули.

Егерь рядом с Вадиком перевел дух, посматривая на трогающего лоб и оглядывающего свои пальцы командира.

- Все, спекся ваш командир. Прокляла.

- Брось, дядя Саша! - успокоил его Вадик.- Не пугайся, он это переживет. Вон, смотри, директор!

Около самосвала остановился "газик", из него выскочил директор, на ходу снимая кепку.

- Это кто же распорядился? - еще издали крикнул он.- Кто? Да вы... Граждане! Идите по домам, не беспокойтесь! Ни один кирпич отсюда на стройку не уйдет, это я вам обещаю. Пожалуйста, граждане! - Он комкал кепку в руках, вытирал пот, проступивший на лбу.- Это самоуправство я сейчас разберу, обещаю вам, граждане!.. Пожалуйста, граждане!..

И старухи послушались его, медленно побрели к деревне, оборачивались, останавливались и снова шли, поддерживая старика с клюкой.

- Да вы что? - хрипло спросил директор, быстро оглядывая весь отряд.- Как вы можете? Это же ведь... Зачем? Что за баловство?

Командир крякнул, поднялся.

- Это не баловство. Это я велел. Ну? Бутового камня нет - не достал. Камень сейчас - промблема. Вот так!

- Да нельзя же так - любой ценой! - дернулся директор и повернулся к командиру спиной.- Ведь это памятник, неужто не понятно вам? Да после всего, что эти люди здесь пережили,- это памятник! Прошлому их. Войне! Крови сколько на этих камнях, ребята!.. Что же вы - варвары? Или без роду, без племени? Да кто же вы, ребята?

- Я виноват,- подошел к директору красный до ушей Сережа-комиссар.- Они ни при чем. Не подумал я.

- Обожди виноватиться!- оборвал его командир.- Не лезь, не спеши. Это еще как дело повернуть. А что случилось-то? - Он склонил голову набок, смотря на директора.- Вам дом нужен? А бутовый камень у вас есть? Нету! Сами себе сук рубите, на котором сидеть хотите. Необходимость была- вот что скажу. И спокойно, голос на меня не повышайте.- Командир обернулся к отряду:-Все, ребята. Собирайте инструмент, пошли на обед. Работы, похоже, сегодня не будет.

- Будет работа! - крикнул директор ему в спину и вытер рукой лоб.- Будет! Достал я для вас камень. Ты мне только скажи, командир, что можно делать, а что делать нельзя?

- Все можно делать за ради дела,- нагибаясь за ломом, ответил командир.- Надо было - на пушки колокола переливали. Из могильных оград баррикады делали. И все ради дела. Дело само за себя говорит, У нас есть задача, и мы выполним. Верно, ребята?

- На кладбищах не сеют, а на крови не дома - памятники ставят,- сказал директор.-Замученные здесь люди погребены в землю, осторожно здесь ворочать надо. С умом.

- А-а-а!.. Пошли!-отмахнувшись, приказал командир и зашагал в лагерь. И отряд торопливо потянулся за ним, а около директора, вытирающего платком лоб и щеки, остались Сережа-комиссар и Вадик. Да в сторонке на корточки присел егерь.

- А вы что же, доктор? - спросил директор.- Не остановили, не объяснили?.. Вам-то бы...

- Я не знал, честное слово,- покраснел Вадик.- За ним не углядишь.

- Как теперь дело-то поправить? - переминаясь, спросил Сережа-комиссар.

- Не знаю,- мотнул головой директор.- Зло добром исправляют. Подумайте, что сделать можете. Ну и ну!..

И на обеде и вечером в лагере было тихо, перешептывались. Громко разговаривали только командир и Игорек. А Сережа-комиссар после ужина вместе с тихим невысоким Юрой Возчиковым, мастером и художником отряда, ушли к церкви. Юра взял с собой кисточки и краски. Вернулись они поздно, встали у костра, трещавшего сушняком.

- Слышь!-Комиссар толкнул Вадика плечом, присаживаясь на кожанку.- Подвинься. Там на кресте не разобрать ничего. Так я тебе поручение дам, ладно? Узнай про доктора, имя-отчество, фамилию, даты. Сделай доклад? Коллега все-таки был, тебе это с руки. А то со мной разговаривать никто не стал, плюются, как на фашиста. Сделаешь? И вообще походи по деревне! Стариков-то сколько здесь, видал? Полечи их. Будь поактивней, доктор! Загладь как-нибудь нашу промашку,- глухо сказал он, потирая руки, измазанные в серебряной краске, и вдруг поднялся, отошел. Вадик повернул голову и увидел, что рядом стоит Оля.

- Можно сесть? - Она была одета не в кофту, как обычно, а в брюки и куртку застегнутую на все пуговицы, перепоясана ремнем.

- Знобит? - подвигаясь, спросил Вадик,- Давайте температуру померяем? Я серьезно, напрасно вы улыбаетесь.

- Погулять хотела, вот и оделась. А вы сразу - "температура"! Иди сюда! - позвала она Таню.

Когда Таня проходила мимо командира, он хлопнул ее по спине так, что она даже споткнулась.

- Ну, Татьяна, и худющая же ты! Ешь больше, раз такая возможность представилась. А то Юрка любить не будет. Чего любить-то? - Ребята засмеялись. И беспокойно качнулась фигура Юры Возчикова.

- Ничего! - весело сказала Таня.- Сухие дрова жарче горят.- И засмеялась вместе со всеми.

Костер пригасал, обступала темнота. Ребята потихоньку уходили к "морю" сполоснуться на ночь, потом - в избу спать, и скоро у костра остались вчетвером: Вадик с Юрой и Оля с Таней.

- Погулять хотела, иди! Мы костер погасим,- негромко предложила Таня, и Оля встала и посмотрела на Вадика.- Слезай,- велела Таня Юре и поднялась с кожанки.- К воде идете, возьмите, замерзнете, доктор!

Спустились на берег и пошли по его изгибам, переступая через выброшенные на песок голые белесые стволы топляка, спотыкаясь о большие камни и обходя валуны. Оля шла впереди, не оглядываясь, и Вадик, сначала ждавший какого-то разговора, скоро привык к ее молчанию.

- А я не думала, что вы завтракать откажетесь,- нарушила молчание Оля.- А котлеты ваши мы никому не отдали, стоят на плите. Хотите?

- Барин сыт.- Вадик усмехнулся.

- Обиделись? Зря. На что обижаться? На правду не обижаются.

- Я не барин, Оля, Я врач. Если надо, я ночь спать не буду, а то и две. И работать столько, сколько потребуется. А нет работы, буду спать. Я специалист, понятно?

- Ясно, А то непонятный вы мне были. Теперь всем так объяснять и буду. А то все спрашивают друг друга: зачем он нам? Спрашивают,- с усмешкой сказала Оля.- А что это вы читали все время сегодня?

- "Терапию". Учебник.

- Интересно?

- Ага.

- А мне наши учебники читать совсем не интересно. И нужно, а не могу,- поделилась Оля.- Что это там? - Она показала на темное пятно под козырьком обрыва. Вадик вскарабкался по осыпающемуся склону наверх и обнаружил глубокую сухую нишу. Оля поднялась к нему, отказавшись от протянутой руки, огляделась.- Хорошо,- сказала она.- Все видать.- Вадик заметил легкую одышку и, высвободив из-под обшлага куртки ее кисть, начал считать пульс.- Вот еще! - хотела выдернуть руку Оля, но он не отпускал ее руку, наоборот, притягивал к себе, и вот ее отворачивающееся лицо оказалось рядом, и он заспешил целовать ее щеку, нос, шею, а Оля как будто ждала этого и уступала ему.

- ...Сколько уже времени? - спросила она, руками задерживая его движение.- Опять проспишь.

- Куплю будильник,- зашептал Вадик, сильно обнимая ее.

- Где это ты так научился? - позже оттолкнула его Оля.

- А ты?

- Верно,- вставая, признала Оля.- Не мое это дело.

- Нигде я не учился. Так получается.- Он сидел, недовольный ее вопросом, ее тоном, ею самой. А она вдруг погладила его по голове. И оказалось, что это приятно. И, расставаясь у крыльца, она скороговоркой сказала:

- Ты хоть сдерживайся завтра. А то так смотришь... Ну, даже стыдно голову при ребятах поднять. Хорошо?

- Постараюсь,- вздыхая, пообещал Вадик,

...Через два дня пришла первая почта: в обед в лагерь с маленьким чемоданчиком явился странный парнишка. На худом озорном лице под белобрысой копной волос сияла подпорченная фиксой жизнерадостная ухмылочка.