Дело о ртутной бомбе

ила блестящий стол новым хлопком. – Пусть ваш сын объяснит, почему он три часа морочил нам головы и не сказал о своем отсутствии сразу! Почему шесть взрослых людей, педагогов, сидели перед ним столько времени, а он делал из нас дурачков?!

– В самом деле, – мама опять повернулась к нему. – Митя, почему?

И тогда он сказал со звоном, которого слегка испугался сам:

– А если бы я не уехал? Если бы просто сидел дома? С простудой или с больной головой? Один! Тогда был бы виноват, да? Потому что ничего не доказать?

– Ну, ты и фрукт, – заметил Максим Даниилович. Кажется, даже с ноткой одобрения.

– Не укладываюсь в систему?

– Ни в малейшей степени.

Кира Евгеньевна осудила географа долгим взглядом.

– Маргарита Сергеевна. Даже если вашего сына не было в субботу в городе, не кажется ли вам, что у нас достаточно оснований для претензий к нему?

– Пока не кажется… Пока мне кажется наоборот: его позиция достаточно убедительна. А если бы он в с а м о м д е л е был в субботу дома? Тогда что? Без вины виноватый?

– Теперь все ясно, – выдохнула завуч Галина Валерьевна. И стала за столом ниже ростом, сравнялась с остальными.

– Простите, что именно вам ясно? – осведомилась мама.

– Ясно, в кого он, семиклассник Дмитрий Зайцев. Вот они, плоды раскрепощенных семейных отношений.

Митю дернуло как ознобом.

– Не смейте! Не смейте про маму!..

– Не надо, Митя, – сказала она. И встала. – Мне кажется, господа, вопрос об участии… вернее, неучастии моего сына в операции "Ртутная бомба" выяснен. Видимо, есть смысл сразу коснуться и другого вопроса. Вы не откажете в любезности сейчас же отдать мне Митино личное дело?

– Но позвольте… – завуч Галина Валерьевна стала снова подрастать за столом.

– Понимаю, – кивнула мама. – Личное дело в сейфе. Ключ у секретаря, секретарь ушла в декретный отпуск и будет только после Нового года. Как всегда в таких случаях…

– Дело не в секретаре, – веско произнесла Кира Евгеньевна. – Просто такие вопросы решаются в отдельном и обстоятельном разговоре. И, как минимум, необходимо ваше письменное заявление. Давайте, вернемся к этой теме позже.

– Хорошо. До свиданья. Митя, идем.

– До свиданья, – отчетливо сказал Митя педсовету. И мысленно возблагодарил судьбу, что не разревелся. Глянул на Жаннет: "Увидимся"

На улице с полквартала шли молча.

– Ну, давай… – не выдержал наконец Митя.

– Что "давай"?

– Говори, какой я чудовищный тип и что из меня получится в будущем.

– Не буду… Что из тебя получится, не знаю, а сегодня, кажется, ты был прав. Если смотреть в самую суть…

Митя глянул искоса, заулыбался.

– Мама, ты у меня – во! – И показал большой палец.

– Прекрати сейчас же! – Мама стала обычной мамой. Сняла очки. – Все же надо сказать отцу, чтобы взялся за тебя как следует.

– Обязательно!

– Не валяй дурака! Ты хоть понимаешь, что по всей вероятности с лицеем придется расстаться? Потому что житья тебе там не дадут!

Митя понимал. И опять сказал, что фиг с ним. И слегка получил по