Мясо (СИ)

Артур мотнул головой и направился к закрытой входной двери, по дороге отряхивая липкое чувство тревоги. Всё было слишком гладко, слишком спокойно. Слишком твёрдый пол, слишком белые стены. ВРААГ покинул казарму, это ясно. Всё говорило в пользу этого предположения. Хотя, может быть, просто кончалось действие… Какое, чёрт побери, действие?!

Почувствовав спазм в желудке, Артур согнулся, и его вырвало словами. Крошечные и милые, они расползались из образовавшейся на полу тёмной лужицы, наскакивая друг на друга, образуя зигзаги корявых фраз.

Он успел прочитать что-то о действии и противодействии, и обрамлённый похабненькими кудряшками лик Ньютона уже возник было перед его выпученным внутренним взором, когда наткнулся на знакомое «ВРАГГ НЕ ДРЕМЛЕТ» и понял, что медлить нельзя.

Распахнув дверь, он шагнул наружу и обомлел. По лиловому, почти до крон тополей-десятилеток, опустившемуся небу полыхали малиновые сполохи. Над усеянным газетными обрывками двором носились тучи воронья с сопливыми индюшачьими мордами… Мордами?! Бррр… Несколько птиц сидело на увитой терновником кованой готической решётке, а над ними нависали руины старой крепости с бельмами бойниц.

Шагнув с крыльца, он чуть не упал, споткнувшись об одну из птиц. Та рванула в сторону, остановилась, сделала несколько неуверенных шагов, гордо закинула за шиворот… За шиворот?! …свисающий с клюва лоскут и, отхаркнув, сплюнула на асфальт. Потом подошла к ближайшему дереву и задрала ногу.

«Пьянь» — подумал Артур.

— По весеннему льду то ползу, то бреду, — затянула птица пошленьким гнусавым баском, поливая клумбу.

Не разделяя веселья пернатых, Артур окинул тревожным взором горизонт. На востоке горели огни большого города, а на северо-западе вздымались к небу исполинские пыльные смерчи.

— Чёрт, конница в пустыне застряла! — вскричал он, дико озираясь.

В двадцати шагах от него, почти у самой решётки, какие-то люди в бескозырках, с маузерами и пулемётными лентами, жгли костры. В воздухе пахло предательством и гарью. Нет, пожалуй, гарью и предательством. Артур задрал голову и похолодел. Малиновые сполохи вспыхивали теперь в особом геометрическом порядке, образуя такое знакомое и такое ненавистное слово.

«Но где он, где?!» — простонал он с отчаяньем в голосе и вновь огляделся.

У КПП он увидел Ускова. Майор быстро шёл в его сторону, ожесточённо жестикулируя. Артур переложил штык-нож из левой руки в правую и ринулся навстречу.

— Проверить укрепления! — орал он, брызгая слюной.

— Развернуть полосу обеспечения перед первым оборонительным рубежом! — хрипел он, вздымая белую сталь ввысь, к лиловому небу. — Передислоцировать четвёртую танковую в район Судетских гор! Товарищ майор!

Командир батальона майор Усков открыл рот, закричал что-то, но Артур не расслышал, лишь удивился, когда выхватил взглядом тянущуюся к кобуре пухлую руку. Он посмотрел в лицо майора и всё понял.

— ВРРААГГ!!! — неистово возопил Артур и, твёрже сжав рукоять, прыгнул на командира батальона, подмял его под себя, извивающегося и визжащего, рванул за плечи, срывая погоны…

4

«…также приношу извинения сержанту Чхиквишвили и рядовым Алимардонову, Зинатулину и Зиялову за нанесённый им моральный и физический ущерб. Обязуюсь никогда больше не экспериментировать со средствами индивидуальной и коллективной защиты и своё любопытство удовлетворять в служебном порядке и на соответствующих занятиях…»

— Кто писал? — спросил Артур. — Может, в редакцию «Крокодила» пошлём? На конкурс «Нарочно не придумаешь»?

— Подписывай, давай, — махнул рукой замполит.

Артур сообразил корявый росчерк и отпихнул от себя бумагу. Комар взял её и убрал в папку. Сказал:

— Иди к командиру роты. Он тебя проинструктирует.

— Разрешите войти?

— Сагамоныч, миленький… — голос майора Оскомы доносился из-под накинутого на его лицо мокрого полотенца.

Артур подошёл к приоткрытому сейфу. Вытащил из него початую бутылку «Отарда» и стакан, занимавшие почётное место между пистолетом «Макаров» и папками с грифом «Секретно». Два дня назад он доставал из этого сейфа «Агдам», а в части ходили слухи даже о ёмкостях с содержимым парфюмерного толка.

Подойдя к столу, Артур постучал стеклом о стекло. Бледная рука приподняла полотенце, высвободив треть лица. Заплывший глаз приоткрылся, и указующий перст свободной руки уткнулся в бутылку. Артур налил на два пальца, отчего глаз наполнился невыразимой мукой. Тогда он налил ещё. Снова полёт дрожащих фаланг. Артур поставил стакан на стол. Майор откинул полотенце, сжал заветный фиал в ладони, нагнулся, и его зубы хрустнули на стеклянной кромке. На миг он слился со стаканом, стал с ним единым целым. Эдаким страусом, спрятавшим голову в песок с берегов Шаранта.

Внезапно он вскинул голову с прижатым ко рту стаканом, и янтарная, кажущаяся густой жидкость исчезла в полыхающей бездне. Ещё трясущейся рукой он поставил стакан на стол и налил до краёв. Теперь уже сам. Поднёс ко рту, умудрившись не расплескать ни капли. И осушил до дна.

Жизнь возвращалась в него окольными тропами, и лопнувшие на щеках капилляры уже казались здоровым румянцем, а игольные ушка зрачков — знаком сосредоточенности.

Майор встал, вытащил из кармана белоснежный платок, вытер рот, провёл по лбу, стирая испарину, застегнул верхнюю пуговку гимнастёрки, затянул и поправил галстук. Снова сел. Сказал:

— Сагамонов, ёма, ты бы крючок застегнул и оправился. Мы с тобой всё же не в кабаке сидим.

— Нет? — усмехнулся Артур, поправляя форму.

— Как же тебя в караул-то ставить? На внешние посты?

— А чего там ставить? Караулов я свои полсотни в батальоне отмочил? Отмочил. Если бы Дудинцева не проспал, мочил бы и дальше. А что ошибаться мне больше нельзя, вы и сами знаете.

— Ладно, — сказал майор примирительно.

Рука его, сжимавшая бутылку, почти не дрожала.

— Сегодня отработаешь, ёма, а завтра с развода заступаешь. С тобой поедут младший сержант Дымов и рядовой Юращенко. Начкаром — старший прапорщик Сармаш. Оружие и сухой паёк получите перед разводом.

Он выпил. Достал из ящика мятную конфетку. Развернул.

— И чтоб никаких кренделей там.

— Ну что вы, — улыбнулся Артур. — Какие же тут кренделя. Кренделя для нас теперь штука непозволительная.

— Ну-ну, — прохрустел конфеткой Оскома. — Ступай, раз так. Завод по тебе плачет.

— Лучше пусть завод, чем тюрьма.

— Ну-ну, — повторил Оскома.

Артур взял в руку шапку и направился к двери. Не доходя, остановился. Повернувшись, спросил:

— Товарищ майор, разрешите обратиться?

— Валяй, — окрепшая рука с бутылкой застыла над стаканом.

— Никак нельзя Юращенко заменить?

— Я тут как раз думал, ёма, как бы мне тебя заменить. Другие пожелания имеются?

— Имеются, — Артур распахнул дверь. — Вы бы швенкером обзавелись.

— Что это? — спросил майор.

— Рюмки такие большие. Это же все-таки коньяк, а не одеколон «Ромашка».

5

Проходя мимо дневального, бросил ему полпачки сигарет.

— Спасибо, старый, — солдат склонил голову для удара.

— Не прогибайся, — обронил Артур, не останавливаясь. — Хребет, он дольше всех костей срастается.

Снаружи рассвело. Снег прекратился совсем. Слабый, еле пробивающийся сквозь громады облаков свет заливал двор серой мутью. Взглянув на часы, Артур направился в столовую. Выходящий из штаба части прапорщик Попов проводил его недобрым взглядом.

В столовую он зашёл с чёрного хода. По отделанному белым кафелем коридору прошёл к подсобке и заглянул внутрь.

Четверо солдат, сидя на полу, скоблили картофель. Повар Лёша завис над ними хищной птицей.

— Кто же так чистит, босота?! Вы же не офицерью хавас толчёте. Своим же бедолагам. Так чего же вы, ёптэ?! Самим же радостно будет, когда я её, белоснежную, цивильно масличком полью…

— Лёх, — позвал его Артур. — Покорми, я без завтрака остался.