Хинд (СИ)

- Это социальное произведение, - сказала она голосом Елены Соловей. – О проблемах общества.

- Чего-чего?

- Томочка, ты прекрасно выступила, Томочка. – Ступа вскочил – сзади остались прилипнувшими светлые травинки и помог Тамаре спуститься с фанерного ящика, служившего трибуной. – Пацаны, Тома прекрасна!

- У тебя сабра на эту канитель как, достаток? – поинтересовался Ганжа у Шахина. Они сидели вплотную на полосатой ткани.

- Да беспонтово.

- Я засекал, она уже третий час выступает. – Ганжа глянул на ролекс, поправился – два часа, сорок две минуты.

- Один хрен.

Шахин в первый раз был с ними – за полгода.

- Идея!

Ганжа подбежал к Ступе – именно подбежал из-за вытянутости чердака, схватил за руки и начал энергично подталкивать в сторону ящика.

- Ступа, прошу, давай, ты! Стихи, читай, свои!

После Тамариного творчества все страшно оживились – даже Шила сонно пробормотал что-то – за общим шумом, неясно что именно.

Ступа не сопротивлялся, пусть даже и для виду – забрался на трибуну и начал. Надувшаяся Тамара ушла в угол, где висел подвешенный на гвоздях гамак.

- Вишня в глазах твоих волною,

Пеленою жгучей в мозг попала мне.

Сердце раскалённое в пустыне безводной,

Как пепел сигареты на немытом окне.

Сравнение было образным и все посмотрели в бок, где из-за грязи не разобрать было – дождь на улице или снег.

- Сиреневое облако мерцающего чего-то,

Твоя походка смутна, но видна.

Пьянящий дым накуренного кислорода –

- Любви безответной жалостная струна.

Пой, моя струна, мой о грешном мире.

Звучи в этом мире, я хочу уйти.

Я уйду навсегда, уйду так далеко,

И самый лучший друг не найдёт.

Аплодисменты.

Устав от «социальных произведений» хлопали долго, искренне, с удовольствием.

- Шукран! – театральным жестом Ступа поклонился, и начал читать другие стихи.

- Напиться бы… – протянул Шахин, подбирая с полу бутылку. – Белый Аист, чё, хороший коньяк?

- Я бы выпил. – Ганжа взял бутылку из рук Шахина, хорошенько потряс, взбаламутив пыль, сказал сокрушённо:

- Ни капли.

- Ещё день здесь и встреча с Иблисом не страшна.

- Даа..

Шли вторые сутки безвылазного торчания под Тверью в домишке, принадлежащим родителям Азиза. Справедливо полагая, что только гений дедукции станет искать Ступу на хате родных мужа сестры завязавшего с криминалом бывшего друга – не друга, приятеля, скорее, Шахин сам предложил это убежище, рассчитывая на более быстрое примирение.

Примирение со всеми.

На удивление лёгким оно оказалось. По правде, ожидал испытательного срока, подозрительных взглядов, вопросов с пристрастием. Но ничего этого не было, лишь Настоящий Боря выразил свои эмоции одним словом:

- Вау!

Его как будто бы ждали.

Подивившись столь странному обстоятельству, Шахин решил не ломать зря голову, списав – не без тайной гордости – хороший приём на сочинительский талант.

- Небось без меня дела хуже пошли. Ведь я не заменим? Не заменим? – спросил у отражения в зеркальной стенке Бориных апартаментов, подавляя голос разума, твердивший, что был бы незаменим – вытащили бы как кутёнка из обьятий Лямы, отмыли б, протрезвили б, заиспользовали.

- Фонограмма незаменима, балбес. А тело любое на сцене попрыгунчиком предстанет. – Сказал тогда Шила, входя.

- Подслушиваешь.. – Это Шахин уже не произнёс вслух, а подумал.

- Чё, брат Шахин? – Шила навалился на него сзади, обнимая за шею, отчего в зеркале отражались две фигуры. – Плачем, долю поём?

- Делишки на воле того – не того. – Попытался отшутиться.

- Сколько волка не вяжи, а он всё равно охотится в стае. Верно?

- Верно. – Согласился Шахин и примерение состоялось окончательное.

Вечером того же дня крали Тамару.

Изначальная идея дышала искромётным юмором и гротеском. Планировалась украсть девушку для Ступы, доставшему в конце концов абсолютно каждого, кому приходилось пользоваться его умением взламывать замки и пароли. Девушкой, за неимением других кандидатур, выбрали Тамару.

- Дурак, и зачем она тебе. Родственники прибьют.

- Хочу чеченку! – твердил Ступа с упрямством, понятным только тому, кто видел зацыклившегося представителя «русских мусульман» . – Хочу!

- Вляпаемся все из-за него в дерьмо.

- Где это видано, где это слыхано, зачем нам проблемы.

Вечером подъехали на специально угнанной для кражи приоре к высотке, где Тамара с родителями и тремя младшими братьями жила в двухкомнатной квартире. Мигнули фары. Прошло десять минут. Тамара вышла из подъезда, с деланно-беззаботным видом помахивая клатчем, огляделась. Фары мигнули снова и приора медленно покатила со двора в другой двор, Тамара, отойдя на приличное от машины расстояние вбок, шла следом.

В соседнем дворе приора остановилась, Ступа выскочил, обежал вокруг, открыл багажник.

Тамара, согнувшись, влезла внутрь, багажник захлопнули.

Проехав два-три квартала приору бросили, пересев в Брабус Шахина и под мигалку выехали из Москвы.

Тамара и Ступа сидя сзади беспрестанно целовались, не видя, как Шахин и Ганжа с трудом сдерживая хохот, поминутно оборачиваясь, легко сплёвывают на них сквозь зубы.

- Проблем будет.. – предрекал Ганжа, специально приехавший из Петербурга, обречённым тоном.

- Да не паникуй, какие проблемы. Нищие нохчи, кто заступится.. – утешал Шахин, думая про себя, что с его отцом у него-то конечно никаких проблем не будет, а вот Ступе могут оторвать не только голову, но и кое-что похуже.

Однако проблемы начались у всех четверых, правда, совсем не с той стороны. На Кащировском шоссе дорогу им перегродил хаммер с номерами Ленинградской области.

- Смотри, оттуда Шила выходит и Боря с ним - почти радоство сказал Ганжа, не имевший опыта общения с разъярённым Асланом.

Шахин только мрачно кивнул.

Шила довольно оскалясь кивнул кому-то в хаммере, после чего немедленно погрузил своё тело в брабус.

Последующую за этим сцену – вернее, компановку из нескольких сцен, плавно переходящих одна в другую, Шахин вспоминал потом только в кошмарных снах и в редких угрызениях уязвлённой гордости – слишком недостойно вёл он себя, громко оправдываясь и перекладывая всё с себя, выставляя Ступу чуть ли не диктатором воли, а Ганжу – организатором. Ступа же валил всё на Шахина и Тамару по принципу «она сама хотела, а он мне посоветовал, и я подумал, что лучший же друг и значит, так надо» . Тамара плакала, поминутно сморкаясь. Боря наблюдал происходящее с восторгом младенца.

Ганжа сначала – по побледневшему лицу было видно – порядком струхнул, потом взял себя в руки и умудрился под немигающим взглядом Шилы объяснить всё от и до как проделку типа невинной шалости «понимаешь, Аслан, Тамара – совершеннолетняя, поэтому если и поженятся – то кто может указывать.. Увезти их надо куда-то, где не найдут – тут я согласен» .

Разгон длился около двух часов – всё это время машина, словно пьяная, нарезала круги по какому-то на удивление ровному асфальту маленького областного посёлка, названия которого никто не запомнил.

- Отвозим, откуда взяли, - велел Шила наконец и никто не возразил.

На всякий случай, Шила приказал припарковать машину на шумной магистрали, а во дворы идти пешком. Предосторожность оказалась не лишней – а возможность восстановить статус-кво явно упущена – что упущена стало понятно по скоплению жестикулирующего народа у подъезда, долетавших оттуда отдельных возгласов.

- Иди одна, типа я такая девочка с прогулки. – Шила на всякий случай доставал пистолет.

Но их уже заметили и им пришлось убегать, не смея оглянуться на тех, кто гонится за ними.

- Я думаю, они меня как-то узнали и вот… – сказала невпопад Тамара, когда машина была уже далеко.

- Думать надо меньше, - огрызнулся Шахин. – Какого … ты не осталась и побежала за нами?