Марья Шонинг

меня всего на расход осталось 23 талера, - я показала их чиновникам, которые однако ж сказали, чтоб я деньги эти взяла себе, - потому что закон их не требует. Дом наш будет продаваться на будущей недели; и я не знаю куда мне деться. - Я ходила к г. бургмейстеру, - он принял меня хорошо, но на мои просьбы отвечал, что он ничего не может для меня сделать. Не знаю, куда мне определиться. Если нужна тебе служанка, то напиши мне; ты знаешь, что я могу тебе помогать в хозяйстве и в рукоделии, а сверх того буду смотреть за детьми, и за Фрм, если он занеможет. - За больными ходить я научилась. Пожалуйста, напиши, нужна ли я тебе. И не совестись. Я уверена, что отношения наши от того мало не переменятся и что ты будешь для меня вс° та же добрая и снисходительная подруга.

Домик старого Шонинга полон был народу. Толпа теснилась около стола, за которым председательствовал оценщик. Он кричал: "Байковый камзол с медными пуговицами... ** . Раз, - два... - Никто более - Байковый камзол ** - три". Камзол перешел в руки нового своего владельца. Покупщики осматривали с хулой и любопытством вещи выставленные на торг. Фрау Ротберх рассматривала черное белье, не вымытое после смерти Шонинга; она теребила его, отряхивала, повторяя: дрянь, ветошь, лохмотья, - и надбавляла по грошам. Трактирщик Гирц купил две серебряные ложки, пол-дюжину салфеток и две фарфоровые чашки. Кровать, на которой умер Шонинг, куплена была Каролиной Шмидт, девушкой сильно нарумяненной, виду скромного и смиренного. Марья, бледная как тень, стояла тут же, безмолвно смотря на расхищение бедного своего имущества. Она держала в руке ** талеров, готовясь купить что-нибудь, и не имела духа перебивать добычу у покупщиков. - - Народ выходил, унося приобретенное. Оставались непроданными два портретика в рамах, замаранных мухами и некогда вызолоченных. На одном изображен был Шонинг молодым человеком в красном кафтане. - На другом Христина, жена его, с собачкою на руках. Оба портрета были нарисованы резко и ярко. - Гирц хотел купить и их, чтобы повесить в угольной комнате своего трахтира, потому что стены были слишком голы. Портреты оценены были в ** . Гирц вынул кошелек. В это время Марья превозмогла свою робость и дрожащим голосом надбавила цену. Гирц бросил на нее презрительный взгляд, и начал торговаться. - Мало по малу цена возросла до **. Марья дала наконец **. Гирц отступился; и портреты остались за нею. Она отдала деньги, остальные спрятала в карман, взяла портреты и вышла из дому, недождавшись конца аукциону. Когда Марья вышла на улицу с портретом в каждой руке, она остановилась в недоумении: куда ей было идти?.... Молодой человек в золотых очках, подошел к ней и очень вежливо вызвался отнести портреты, куда ей будет угодно... - Я очень вам благодарна... я, право, не знаю. - И Марья думала, куда бы ей отнести портреты, покаместь она сама без места. Молодой человек подождал несколько секунд, и пошел своею дорогою, - а Марья решилась отнести портреты к лекарю Кельцу.