Слова любви

Дороти Ормонд

Слова любви

1

Привычно усевшись с ногами в кресло, Мэри положила толстый журнал на подлокотник, чтобы удобнее было писать, а на него — лист белой бумаги и задумалась, покусывая конец ручки. Это решение поначалу далось ей нелегко. Каково это — смотреть в будущее, когда тебе остались лишь воспоминания. А будущего просто нет. А если и есть, то никому не известно, какое оно. Во всяком случае, не для нее.

Но постепенно, представляя своих дочерей, какими они будут через несколько лет — точнее, какими ей хотелось бы, чтобы они стали, — Мэри ощутила, что успокаивается. Примиряется, насколько это возможно, со своей участью. Она даже улыбалась, когда писала им, как надо краситься, что следует надевать по тем или иным случаям. И еще она писала, что любит их и будет любить всегда. И всегда будет рядом с ними, пусть и невидимо.

Сегодня на ней было светло-зеленое платье, которое очень нравилось Брендану. Она надела его неспроста, ведь это письмо Мэри собиралась адресовать ему, своему любимому мужу. Конечно, всегда хочется надеяться на чудо. И если чудо все-таки произойдет, ничто не помешает ей уничтожить письма. Или же, напротив, прочитать их как-нибудь вечером, когда все соберутся в гостиной, и посмеяться над своими страхами и сравнить ее представляемое будущее с тем, что есть на самом деле.

Если же этому не суждено случиться, то и тогда она останется незримо присутствовать в жизни любимых ею людей, не только не мешая ее привычному течению, а даже — Мэри очень хотелось на это надеяться — делая эту жизнь полнее, счастливее.

За окнами уже стемнело, когда Брендан пришел к выводу, что ему стоило бы поужинать. Он отправился в кухню, зажег свет и поставил на плиту кастрюлю с водой, чуть слышно напевая себе под нос незамысловатый мотивчик. Затем побродил по кухне, ожидая, когда закипит вода, и кинул в кастрюлю макароны. Немного молока, немного масла, немного тертого сыра — и праздничный ужин готов.

Ужин для вдовца в годовщину свадьбы, усмехнулся Брендан, обильно поливая макароны кетчупом. А что? В самый раз. Он взял тарелку, налил в бокал шардонэ и отправился в свою комнату. Брендан поставил еду на стол и взял конверт, который он предварительно вытащил из ящика.

«Брендан, прочти это через два года после моей смерти», — гласила надпись, сделанная его женой. Мэри написала множество таких писем, «просто так, на всякий случай». Большинство из них было адресовано дочерям. На каждом из конвертов значилось, кому оно предназначается и когда его следует вскрыть. Следующее письмо, лежащее в ящике письменного стола, надлежало прочитать в день шестнадцатилетия Сары, который должен был наступить через несколько месяцев.

Строго говоря, до годовщины смерти Мэри оставалось еще десять дней, но Брендан решил, что не произойдет ничего страшного, если он вскроет конверт немного раньше. А сегодняшний день был годовщиной их свадьбы, и он полагал, что это — подходящий повод.

Брендан уселся в свое любимое кресло, покрытое темно-коричневым пледом. Этот плед связала для него Мэри и подарила на День святого Валентина три года назад…

Он бережно вскрыл конверт, достал сложенный вчетверо лист бумаги, и почувствовал, как у него сжалось горло. Брендан уже пережил смерть жены, но теперь, когда увидел строчки, написанные знакомым аккуратным почерком, его сердце снова защемило от тоски…

Он так и видел ее, свою Мэри. Как она сидит перед ним в соседнем кресле. Забравшись в него с ногами и опершись подбородком о колени. Одетая в светло-зеленое платье, которое так ему нравилось. Она была такой красивой, его Мэри. Ее светлые волосы были коротко подстрижены, а огромные серые глаза, обрамленные длинными ресницами, сияли как звезды. После того как Мэри узнала о своей болезни, она боялась, что он перестанет считать ее красивой. Но это было не так.

Он любил ее, любил ее тело — до того самого момента, когда прервалось ее дыхание. И даже потом…

Даже сейчас.

«Привет, Брендан», — прочитал он.

— Привет, — прошептал он в ответ и улыбнулся, несмотря на овладевшую им печаль.

«Если ты читаешь это письмо, значит, прошло уже два года с тех пор, как меня не стало. Потому что я знаю тебя: ты никогда не станешь торопиться. Ты никогда не вскроешь конверт, если еще не пришло время…»

— Это ты так думаешь, — сказал Брендан, и на миг ему снова почудилось, что Мэри здесь, рядом с ним. — На десять дней раньше, вот так-то! — Он испытал мальчишеское желание показать ей язык. Словно они и в самом деле беседовали друг с другом и Мэри могла слышать его ответ.

«В любом случае, я надеюсь, что у тебя все в порядке — у тебя и у девочек…»

— У нас все отлично, — мягко сказал он.

«Я написала это письмо, потому что беспокоюсь о тебе, Брендан, — читал он дальше. — Я хочу сказать: я знаю, что ты сумеешь позаботиться о девочках. Я уверена, что ты регулярно ходишь в прачечную…»

— Два раза в неделю, — пробормотал он.

«Что у тебя всегда достаточно еды в холодильнике, и ты сам готовишь обеды…»

Брендан невольно рассмеялся. Мэри так хорошо его знала! Прошлым вечером они ели овощное рагу и котлеты. Он сам приготовил соус, рецепт которого отыскал в кулинарной книге. Несомненно, что можно было покупать в магазине полуфабрикаты, однако Брендан считал, что домашняя еда необходима. Что это — один из признаков настоящей семьи.

«Ты, возможно, наконец-то разобрался в гараже и выкинул оттуда весь хлам. В комнатах девочек чисто и опрятно, даже у Сары. И я могу догадаться, каких трудов тебе это стоило…»

Брендан бережно провел пальцами по письму, словно так он мог стать ближе к Мэри. Он очень скучал по ней.

«И я знаю, что ты делаешь влажную уборку каждый понедельник, перед тем как привозишь Кэтти домой после бассейна…»

— Каждую среду, — поправил он. — Занятия перенесли на среду, потому что по понедельникам бассейн оккупируют жизнерадостные старички из ближайшего дома престарелых.

«Еще я знаю, что девочки вовремя делают уроки. И что ты заботишься о подарках для них — на дни рождения и праздники. Я даже знаю, что ты уговорил Ванессу сшить для них костюмы на Хэллоуин…»

Теплая улыбка тронула его губы, и тут же заныло сердце от тоски и одиночества. Ему так ее не хватало!

«Итак, — писала Мэри, — я нисколько не сомневаюсь в том, что у девочек все в порядке. За них я не беспокоюсь. Я беспокоюсь за тебя. Ты не думаешь о себе, Брендан. Не заботишься о себе… Нет-нет, конечно, я знаю, что ты регулярно подстригаешь волосы, чистишь зубы, бреешься и не забываешь гладить свои рубашки. Я говорю не об этом. А о твоей личной жизни, милый. Ты чувствуешь себя одиноким, и я знаю, что ты ничего не можешь с этим поделать…»

Брендан с трудом перевел дыхание, не веря тому, что только что прочитал. Следующие фразы привели его в полное замешательство.

«Так что у меня есть план. И я уверена, что ты последуешь ему, поскольку ты всегда стремишься, чтобы в жизни все было запланировано и организовано. Тебе это просто необходимо…»

Брендан вздрогнул. План? Какой еще план?

«Я не сказала тебе о нем раньше, когда еще была с вами, потому что ты не стал бы меня слушать. А если бы и выслушал, то ни за что на свете не согласился бы со мной. Но уже прошло немало времени, милый. Меня нет два года, и пора сделать что-нибудь с твоей жизнью… Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливым…»

Брендану не нравилось то, что он читал. Но выбора у него не оставалось. И он должен был узнать то, что Мэри задумала еще при жизни.

«Я считаю, тебе пора с кем-нибудь познакомиться…»

Брендан едва не подскочил в кресле. Он ожидал всего, чего угодно, но только не этого!

«Знаю, знаю, — писала Мэри, предчувствуя его реакцию. — Ты не сможешь любить никого так, как любил меня. Ты не хочешь никого другого. Тебе не нужен никто другой. Допустим. Но я хочу, чтобы ты понял меня, Брендан. Человек не может всегда быть один. Если бы мы поменялись местами, и если бы я сидела сейчас в кресле, читая нечто подобное написанное тобой, мне бы это тоже не понравилось. Но рассудком я бы признала, что ты прав…»