Отче Наш (СИ)

Художник принес девочку домой. Приготовил на скорую руку поесть, вскипятил воды, покупал дочку, уложил спать, и стал готовить перевязочный материал и кипятить воду.

Плотник и Фрол сели на скамейку, неподалеку от горящего здания, закурили и смотрели в огнь. Ангелы-хранители не докучали людям, а тоже смотрели, как по переулку уже мчится пожарный расчет да вдали у реки все сверкают огни.

Бравые парни эмчээс подкатили, оперативно развернули пожарный расчет, засучив рукава, направили на оранжевое пламя пушку и брандспойт и плюнули одновременно. Плевка хватило минуты на три, а потом пши-пши и кап-кап-кап. Бросились к ближайшему и единственному в округе пожарному гидранту. Но... пожарный гидрант ограждал монолитный забор, который и не всякий танк преодолеет. Хозяин забора и того, что за забором, милостиво разрешил пожарным дотянуться до гидранта рукавом. Рукава не хватало метров на десять. Тогда хозяин пожал плечами и пошел по гаревой дорожке в дом, а вместо себя оставил двух улыбчивых сторожевых бультерьеров.

Фрол и Плотник докурили и пошли по домам, прося людей уходить из деревни, без вещей, но с документами и детьми и животными. Но их гнали как нетопырей, а некоторые расторопные звонили куда следует.

А вдали у реки догорали костры, но праздник сдаваться не спешил. Свадьба пела и плясала. Только отцу невесты с каждой прожитой минутой становилось все хуже и хуже. Лютиков и воду пил, и Мертвой водой не брезговал, и валидольчика подсуетились вложить в немеющий рот сердобольные родственнички. Но млявость, а потом и обыяковость до окружающего только усугублялись. Лютиков прилег на вытоптанной травке и стал семенить ножками.

- Опять папаня нализался до чертиков. Эй?! поднимите это тело и снесите в авто, да влейте ему еще грамм триста, чтоб до утра дрых.

- Флоксик! через костер прыгать надо, а я за платье боюсь.

- С какого лешего через костер прыгать? костюм испачкаю.

- Надо, Флоксик, надо, а то богатства в доме не будет. Да и здоровья надо попросить, и чтоб как у людей всё! Три раза по традиции надо прыгнуть. Эй!? кто меня под руки держать будет? Красавцы! Взяли, да платье осторожно, уроды. Держите, потом с вами рассчитаюсь.

И пошли невесту через костерок жиденький да жалкий такой таскать. Охватили сильные руки атлетов с обнаженным торсом - и пронесли над чуть заметным пламенем и поставили. Развернулись да снова взметнули невесту под возгласы и улюлюканье пьяных зрителей, под сальные шуточки да скабрезные прибауточки. Да снова опустили белую и сияющую невесту на твердую земельку.

Ярила наблюдал, наливаясь ярким предчувствием оргазма; богини и свита сияли бледнотою лиц, что отражало наивысший восторг духовных испражнений. И над всем этим торжеством стояла красная луна, покрытая белыми плямами невидимых облаков.

И встрепенулась вдруг невеста. И освободилась от объятий парней, и подняла подол повыше и еще повыше, а про шлейф забыла, и разбежалась и с криком: все как у людей! подпрыгнула в воздух. И встревожила угли и блеснул язычок пламени и ухватился за шелковые кружева и обнял невесту во мгновение...

38

Вокруг церкви стояли зрители и комментировали.

- Вот если бы каменная была, то не так быстро сгорела бы.

- А тебе что, жалко? Попы новую отстроят.

- Да, попов на наш век хватает.

- А толку то что? Народ яко злыдни.

- Это точно. Пойти, пивка попить, а то смага мутит.

- Тебе бы зенки залить, а у людей такое горе.

- Ну, поплачь, а вдруг потушишь.

- А она подол поднимет, да как даст со всех щелей, вот и конец пожару.

- Ты мою бабу не тронь. Я сам ее трону.

- А кто тебя спрашивает!?

- Ой, смотрите!

И было на что посмотреть. Ворвался ветер, закружился водоворотом над пожарищем, а потом выхватил головни и угли и стал раскидывать вокруг. Упали головни на поповский дом, и пошел дом вспыхивать да гирляндой новогодней искриться в черное от звезд небо. Вышел на крылечко поп с попадьей, с чемоданом да сумками и не оглядываясь пошли из двора. А пока народ стоял в замешательстве, загорелась соседская банька, чей то гаражик, усадебка, коттеджик. Колыхнуло пламенем из конца в конец и зарделось разными оттенками,- кто какой огнестойкой пропиткой пользовался, таким цветом и горело.

Пожарные расчеты, прибывшие по тревоге, по приказу сверху окружили по периметру керосиновый заводик и готовились к отражению стихии. Вызванные с других районов пожарные расчёты застряли в пробке на выезде из города. Пятница. Уикенд. Праздник.

Гуляющие на празднике бросились в предместье, по лороге снося все на своем скорбном пути. Плакали дети захлебывающиеся от пыли и жара, кричали женщины, метущиеся в легкой праздничной одежде среди копоти и рева огня. Мужики спасали имущество. На воздух взлетела электро подстанция. Свет, связь и вода исчезли бесследно. Стали взрываться автомобили. Среди людей метались очумевшие дворовые и породистые коты и собаки. Куры и другая нехитрая живность нашего времени упорно рвалась на свободу из сарайчиков, но путь был один - на Пятое небо.

У единственного источника воды, колодца - журавля, собирались люди. Церковь и поповский дом быстро сгорели и не давали много жара. Люди черпали воду, пили, обливались и шли искать своих и имущество. Свадьба. Потеряв навсегда невесту и отца невесты пыталась общей массой отбить от пожара и бунгало эстета и дом пионовых. которые стояли забор в забор. Но большое количество мертвой воды и жажда задержали на некоторое время борцом, и этого времени хватило огню завладеть и элитным коттеджам и утонченным бунгало.

К Пионову пробрался посыльный и передал распоряжение сверху. Пионов, как единственно значимая должность в сложившейся обстановке, стал организовывать штаб спасения до приезда высокопоставленных чиновников. Нетронутым огнем оказалось двухэтажное кирпичное здание культуры, там и разместили штаб. Выставили по периметру карабинеров и приказали никого не подпускать к зданию. Женщины вначале приводили детей и просили их подержать, пока они будут пытаться что-нибудь спасти, но карабинеры выполняли приказ. Пионов часто подходил к окошку и пристально смотрел на кольцевую дорогу, по которой должен проехать чуть ли не сам канцлер. Женщин и детей он видел, и сердце его как то все такие замирало и хотелось помочь, но служебный долг был превыше эмоций. Инкрустированный баннер на лацкане пиджака кровоточил слезой в огне пожарищ, заставляя входящих подтягивать тело и застывать смирно, как при исполнении гимна.

И на кольцевой дороге творилось свето представление. Вначале пожара зеваки вылезали из своих авто и просто любовались зрелищем, разумеется снимая картинку на видео. Машин скопилось порядочно. Но когда стали прорываться скорые помощи и пожарные расчеты, зрители обиделись, что их заставляют убрать машины с трассы и не хотя стали сдавать кто вперед, кто назад. Вмешались карабинеры, но только полностью запутали обстановку на дороге. Некоторые спей машины попытались пробраться вне дороги, но крутые склоны автобана не давали возможности выполнить маневр. А со стороны города все пребывали и пребывали легковушки, вывозящие мирных граждан на заслуженный дачный отдых. А с другой стороны творилось почти то же самое, дорого то было кольцевой. Машины стали сталкиваться, дорожно-транспортное происшествие под протокол обязаны зафиксировать надлежащие органы - и потому столкнувшиеся авто не разъезжались. Некоторые машины все-таки съехали с дороги, но застряли, и ехать далее не могли - песок.

Начальник пожарного дивизиона попросил разрешения прийти на помощь погорельцам, но на него так цыкнули сверху, что начальник закурил, хотя держался года два. Керосиновый заводик нужен был городу, как заградительный форпост во времена столетней войны с инфляцией.

И только славянская нечисть веселыми венками полевых трав и венков растекалась по кровавому лику безмятежной водной глади, приветствуя Ярилино соитие. А у Ярилы солнце встало да на новую жену.