Отче Наш (СИ)

На поляне вовсю гремел праздник. Когда начинаются народные забавы, одобренные властями. то чуть ли не весь народ поднимается в городах и селах. Возбесится, с гармошками да гитарами под частушки и смех нецензурный, кривляется и пляшет. Жены и девки павами ходят вприпляску. Пьяные парни и мужики похабно выставляют срамоту вихлянием бедер и живота, норовят телодвижениями сексуальными удаль молодецкую проявить. На устах мат-перемат и выкрики срамных песен. А еще и рядятся в женское, и это в народе почитается за изюминку, и вызывает одобрение и смех скотский.

Динозавры повылазали из загона, отбитого муаровой лентой для важных особ, и присовокупились к народу, как достойнейшие представители плебса. Теризинозавр, обладатель кровавого баннера, веселый балагур Синозавроптерикс, мощный брюхом родственник Игуанодонт, четырёхлапый Прозауропод с ввалившимся бочкообразным брюхом, Бронтозавр, он же Апатозавр, обманчивый ящер.

Водили ручеек. Становились парами друг за дружкой, а кому не хватило пары, проходил в тоннеле между стоящими, брал за руку кто по нраву. выходил вперед и создал пару с избранным партнером. Оставшийся один начинал все сначала. Так ручеек и двигался. В паре с бронтозавром стояла вертлявая Целофизоида.

- Ах, какие прекрасные погоды!

- Мда.

- Ах, как чудно устроен праздник!

- Мда.

- Ах, как хорошо, что именно мы - динозавры - заботимся об народе.

- Мда.

- Ах, держите меня, держите!

Главный костер разгорелся на славу, да и костры по периметру смотрелись внушительно. Неподалёку от центрального костра стояла тихая пара. Стояли и смотрели на огонь. Просто подшофе, выпивших и просто пьяных становилось все больше и больше. Карабинеры жались кучками и в процесс не вмешивались. Начальник карабинеров тихо прел в мокром мундире, предвкушая разбор полетов по поводу гибели подчиненных. Заместитель был взят под стражу. Подвалила свадьба голов этак в двести. Праздник пошел быстрее.

- Эй, плешивый, телку на тур вальса одолжи. Чо морду воротишь? А телка то ничего! Коза драная.

- Это докторша, она тебе укол в задницу сделает.

- Я сам кому хош сделаю. Эх, раззудись плечо, размахнись рука...

Но не пошел на плешивого, а покрутился на месте. поскреб ягодицы и заорал:

- Кто голым купаться?

Тамады или там распорядителя на празднике не было - и каждый сам выбирал, чем заняться и что наиправёйшее утворить. Уже пускали веночки и плотики по реке. Уже лезли в плавках и нагишом купаться в реку. Уже бежали к карабинерам обиженные предприниматели, которые недосчитывались и выручки и товара. Уже съели заготовленную солдатскую кашу и кулинарную снедь от потребкооперации. Уже сломалось колесо качелей, и первым травмированным оказывалась медицинская помощь. Уже народ стал прыгать через прогорающие костры и весело мочиться в огонь.

Троица, внимательно всматривающаяся в лица, подходила к главному костру, который горел и светил аж в небеса. Статный поп в желтых ризах. Мужичок в костюме, заправленном в кирзовые сапоги, с беретом на голове и юнец. Юнца признали все. С ним уже здоровались и некоторые задирали его по-свойски.

К троице подошла пара. Девушка склонилась, взяла руку священника и прикоснулась губами. Священник положил вторую руку на чело согбенной и благословил. Девушку священник не раз видел у себя на служении. Мужчина, с блестящей от огней плешью, подал руку. Священник пожал руку, пристально взираясь в лицо подателя руки. Чувство было такое, что он давно знает этого человека и не раз встречал эти подернутые сединой глаза. Девушка кивнула Художнику и улыбнулась юноше, юноша зарделся и отвернулся. Мужчина подал руку Художнику. потряс ее, улыбнулся и повернулся к молодому человеку. Вениамин безучастно, так ему хотелось казаться, смотрел на костер. Но, увидев краем глаза протянутую руку плешивого, подал свою с радостью.

- Дочку, девочку ищем. А с ней парень красивый, Фролом звать. Не встречали? - сбивчиво волнуясь, спросил Художник.

Пара отрицательно закивала головами.

- А дочке лет сколько?

- Десять.

- А молодой парень, как он выглядел?

- Ну? как с картинки. Подожди... он очень персонажа одного напоминает... да точно... Дориана Грея напоминает, как его автор описывает.

- Что?! Где вы расстались!?

И сбивчиво, а потом все спокойнее и спокойнее под внимательным взглядом плешивого. вначале Художник, затем юноша, а потом и священник изложили суть дела.

- Они в церковь подались. Если напрямки, то их у очистных перехватили.

- Кто? - в один голос спросила троица.

- Потом расскажу. А теперь нужно быстро найти их. Но на всякий случай кто-то должен здесь остаться.

- я останусь.

- Хорошо.

И пошли взрослые.

- Пистолет у пацана, - сказал тихо на ухо плешивому Художник. Мужчина также тихо ответил:

- Он ему еще понадобится. Парень то с умом, не пропадет. А ты чего на посох так сильно опираешься?

- Да спина у меня. Люмбаго скрутил.

- Хорошо. Можно я помолюсь?

- Помолись, а вдруг полегчает.

Остановились. Плешивый положил руку на голову страдальца и быстро негромко произнес:

- Во имя Отца и Сына и Святого Духа, плоть, восстанови жизненные силы! Аминь.

Священник покачал головой, но "аминь" произнес.

А народ гулял. А свадьба пела и плясала и поддавала жару. А динозавры уже смешались с народом - и где слуги народа, а где сам народ в этой кутерьме различать было некому. Только карабинеры, подростки да малые дети еще трезвились. И среди этого бродящего, гудящего гнезда шершней выделялось свадебное пышное платье невесты.

34

Опаньки! Призрак коммунизма вызван на ковер! Послание еще не успело растаять в эфире, а Призрак, оставив своё протеже маяться в раздумье, на радостях подлетал к Первому небу. Но, не вступая в чертоги небесные, Призрак ни с того ни с сего направился к лифту, вошел, постоял в раздумье, зачем-то сосчитал кнопки. Кнопок было как всегда восемь - и нажал кнопку под номером семь. Закрыв глаза, чтобы не потерять возникшее в глубинах собственного Я неопределенно щемящее чувство, Призрак молил бога, чтобы дети его не потревожили. Просьбу удовлетворили, и целым и не побеспокоенным доставила просителя на Седьмое небо.

Седьмое небо встретило ликованием. Церковь Божья и Святые Его готовились в долгожданный поход. Небесный град Иерусалим был готов и даже поставлен на белоснежные облака, наполненные не дождем и снегом, а кристальным воздухом. Призрак приветствовал Церковь и Невеста ответила тем же. Поклонился Святым и Старцам, некоторых из них он отправлял на этот свет самолично, Святые и старцы поклонились в ответ. Подойдя к трону, Призрак преклонил колено перед Христом. Христос улыбнулся и подал чашу, наполненную вином Обещания. Призрак поклонился, принял чашу, испил до дна, поклонился, вернул чашу, поклонился Христу, Святым и Старцам, Церкви и отошел.

В лифте посмотрел на восьмую кнопку, подумал, но усугублять свое неопределенное состояние не стал, а нажал на кнопку номер четыре. Шестое небо - боже упаси! Дети благодарно бросятся на шею и потянут играть в свои бесконечные игры, а игр у Призрака и так хватало. А эта чистосердечная благодарность полчищ беспризорных детей, замученных революционной догмой, умерших от голода в годы коллективизации, замученных в лагерях народной властью, нынешних соповцем, т.е. социально опасных по положению... нет уж, увольте, увольте, увольте. Да еще эти поклоны и просьбы передать привет Самому человечному человеку, памятники которому до сих пор украшают полмира, и его боевому соратнику - другу всех детей за счастливое детство... Это умом не понять, это нужно пережить.

На Четвертом небе ангелы встретили посетителя в штыки. Нажав неглядя на кнопку, Призрак вышел как бы на Первом небе, но лифт открылся на Третьем. Пройдя по инерции шагов полста, Призрак повстречал первого обитателя. Старый еврей ехал на осле, остановился и предложил купить очень точный хронометр, который изобрели еще во времена династии Чжоу.