Современная филиппинская новелла (60-70 годы)

— Старик, — сказал он. — Похоже, ты за что-то дуешься на меня! За год ни разу не зашел!

— Но ведь и ты ни разу не зашел, — ответил я. — Как живешь? На вид — процветаешь.

— Да пожалуй, — серьезно ответил он. — Недавно получил повышение. Так что теперь можно побольше откладывать на поездку в США.

Под конец он настойчиво уговаривал меня зайти к нему.

— Смотри, — сказал он, — если ты не придешь ко мне в правление в следующую субботу, я и в самом деле подумаю, что ты на меня дуешься.

В субботу я пришел к ним в офис. Ансельмо торжественно восседал за большим столом, который раньше занимал начальник их отдела. Он широко улыбнулся мне, но то была улыбка превосходства. Ансельмо явно позировал.

— Ого, — сказал я. — Уже командуешь отделом?

— Почти год.

— Недурно! И какой же подвиг ты совершил, что за год достиг таких высот?

Он рассмеялся и пояснил снисходительно:

— Вечно ты шутишь! Здесь нужны только способности. А они у меня, как оказалось, есть, и, кажется, неплохие. Вообще же, надо только иметь голову на плечах.

Да, он здорово изменился.

— А где тот старик, который раньше возглавлял отдел?

— Ушел на пенсию. Но ты ведь знаешь, для меня этот пост не самоцель. Мне главное уехать! Селия ждет. А еще я устроил сюда брата — он кончил колледж и теперь работает у нас бухгалтером. Так что теперь мне не нужно тратиться на него. Более того — за то, что я его пристроил, он обещал платить родителям вместо меня. Так что скоро, надеюсь, я смогу отправиться в путь.

Его брат стал бухгалтером? Странно! У них было всего два бухгалтера: племянник председателя совета директоров фирмы и Крис, сослуживец Ансельмо, с которым как-то раз мне случилось зайти в ресторан. Сейчас Криса не было в конторе, и, поискав его глазами, я спросил:

— А где же Крис?

Ансельмо нервно передернулся и раздраженно сказал:

— А, этот бездельник! Уволен. Уволен через месяц после того, как ушел этот старый осел, наш бывший начальник.

У меня шевельнулось недоброе подозрение: уж не сам ли Ансельмо выжил и своего бывшего начальника, и Криса? А почему бы и нет? С его нынешними взглядами… Эта мысль не давала мне покоя. Я попрощался и вышел, но подозрение крепко засело у меня в голове.

А скоро я получил подтверждение моим самым худшим опасениям. Спустя несколько дней я случайно встретил Криса. Мы зашли в дешевый ресторанчик выпить по чашке кофе, и там он рассказал мне все.

По его словам, начальник отдела очень благоволил к Ансельмо и ценил его способности, а потому начал готовить его себе в преемники, хотя до пенсии ему было еще лет пять. Но Ансельмо использовал это по-своему и постарался ускорить события: он близко сошелся с управляющим и принялся угождать всему вышестоящему начальству.

Прошло немного времени, и все стали замечать, что управляющий начал придираться к начальнику отдела. Тот, конечно, понял, что его выживают, и в один прекрасный день подал прошение об отставке, которое немедленно было принято. Во всем этом деле без труда узнали руку Ансельмо.

— А вслед за тем, — продолжал Крис свой невеселый рассказ, — настала моя очередь. Должен честно сказать, я никак не ожидал, что он так поступит со мной — ведь мы были друзьями. Но это случилось. Его брат как раз кончил учиться и зачастил к нам. Я попробовал поговорить с Ансельмо в открытую, но он сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. А на другой день после этого разговора меня уволили.

После этого я не видел Ансельмо еще с год, но затем он вдруг сам зашел ко мне домой. Судя по его нетвердой походке и растрепанному виду, он был изрядно навеселе. Не ответив на мой недоуменный вопрос, он, шатаясь, прошел в гостиную и тяжело опустился на диван.

— Что случилось? — еще раз спросил я.

Он поднял голову и уставился на меня бессмысленным взором. Потом, видимо, до него дошел смысл вопроса, взгляд его прояснился, глаза наполнились слезами. «Возьми себя в руки», — хотел сказать я ему, но что-то — вероятно, его жалкий вид — удержало меня. Все же когда-то он был моим другом. Между тем Ансельмо пришел в себя — не то чтобы он вдруг протрезвел, но он уже мог соображать и довольно связно излагать свои мысли.

— Я знаю, тебе все известно о делах у нас в офисе, — сказал он. — Все это правда, я не собираюсь отрицать. Мне не хотелось приходить к тебе, я ведь вижу — ты меня избегаешь. Но мне некуда больше податься, некому излить душу. А мне это так нужно сейчас.

Я не прерывал его, понимая, что ему необходимо выговориться.

— Я получил письмо от Селии, — продолжал он, — только вчера. Она пишет мне такое… В общем, она вышла замуж. И знаешь за кого? За американца. Пишет, что сначала не хотела сообщать мне об этом, но потом решила, что я все равно узнаю, когда приеду в Америку. Потому что она считает, что я все-таки должен ехать в Америку.

Он на секунду умолк, потом добавил:

— Она просит прощения, говорит, что это единственный способ получить американское гражданство — иначе ее бы выслали. Судя по ее письму, так делают все филиппинки, чтобы зацепиться в Штатах!

Я смотрел на него и пытался представить себе Селию в Америке — миловидную высокую метиску, в отеле, в специальном номере для новобрачных, с непременной двуспальной кроватью… Я понял, что испытывал Ансельмо в тот момент.

— Она пишет, что этот брак ничего не значит, что она все еще любит меня, — с горечью продолжал Ансельмо. — Говорит, что, если я приеду в Америку, мы сможем встречаться тайно, пока она не получит развод.

Это была наша последняя встреча. Через несколько месяцев я узнал, что Ансельмо отправился за океан. Проститься он так и не зашел.

Два года я не имел вестей от Ансельмо, а потом вдруг получил от него письмо. Вот выдержки из него:

«…здесь мне снова пришлось начать с самого начала — устроился программистом, дело знакомое. Боюсь только, что здесь я и застряну на всю жизнь — ни одного повышения за два года! Месяца через три после приезда я встретился с Селией. Она уже подала на развод и ждала слушания дела. Ее брак с тем американцем действительно фиктивный: мы свободно встречались с нею, вместе проводили время.

Как-то мы с ней зашли в ресторан, на котором не было обычного объявления „Цветным вход воспрещен“, — кстати, в ее штате не так уж много таких ресторанов. Там мы встретили двух негров — в этом нет ничего удивительного, конечно, но с ними были две медсестры-филиппинки. Они окликнули Селию — оказалось, ее хорошие знакомые. Она представила меня. Мы сели за их стол, и из разговора я узнал: обе медсестры были женами этих негров.

Когда мы вышли, я спросил Селию, почему филиппинки так неравнодушны к неграм. „Какая чепуха! — воскликнула она. — Им нет до них никакого дела. Любовью здесь и не пахнет“. — „Значит, они вышли за них замуж, как и ты, ради гражданства?“ — „Ну конечно! — ответила она. — Так все делают. Какой ты, однако, наивный!“

Да, я, наверное, слишком наивен. Ты знаешь, я далеко не ангел, но этого я понять не могу.

Короче, я оставил Селию. Не могу я жить с человеком, который все измеряет долларами. Больше я здесь не выдержу и поэтому решил вернуться. Я знаю, что там, у нас, я буду совсем одинок — ведь я оторвался от всех, а Селия наверняка останется здесь. Ей уже не вырваться из этих когтей. Но мне еще не поздно, я еще спасусь… Надо бежать, бежать… Только примут ли меня там?»

Я ответил ему коротким письмом:

«Филиппины — наша родина, и она всегда рада принять своих сынов, где бы они ни скитались. Это наша мать. Бывает, что сын отрекается от матери, но мать от сына — никогда. Поэтому возвращайся и ни о чем не думай».

Я уверен, он вернется.

Бой Леутерио К. Николас

СПРОСИ СВОЮ МЕЧТУ