Большой куш

ям отрада.мамашам утешенье, папашам загляденье.мы тебя повеселим, раззадорим и утешим,спляшем, вновь развеселим и всегда тебяподдержим.мы ведь пара молодцов,удальцов и храбрецов,Снуппи да Енот —такой вот, бля, компот

Конечно, никакого «бля» в речевке не было, но мы со Снуппи всегда его добавляли, правда, тихонько, чтобы никто не слышал. Ну, сейчас-то стесняться некого. Я останавливаюсь и оглядываюсь. У холма собрались почти все. Нет только Матушки Енотихи. Вот так. Все собрались послушать. Только Магдалина смылась под шумок.

Что неудивительно. Она меня тоже покинула. К счастью, не повесилась. Наверное. Точно-то я не знаю. В кабинете директора – своем то есть – я нашел кассету. С записью ночи, которую провел с Белоснежкой в лодке. И полный – а не половину, как мы договаривались, – пакет документов на аттракционы и ресторан поблизости. С припиской.

«Свадебный подарок».

Больше ничего. Что же. Я оглядываю парк, потом задираю голову и раздуваю ноздри. Я все равно родился. А все остальные, наоборот, умерли или пропали. И это значит, что. Весь этот мир… Он оказался моим.

И я не понимаю, что вы все здесь делаете.

39

Послесловие

…Ну вот и вся моя история. Да, это вам не «Мулен Руж». Ничего не поделаешь, жизнь всегда будет чуть проще мюзикла. Тем более, с таким-то бюджетом!

Что было дальше? Лена и правда оказалась талисманом. Она принесла мне не просто везение, а везение. После выхода книги – слегка обработанной редакторами и изданной сначала трехсоттысячным, а потом миллионными тиражами – пришла Слава. Меня объявили голосом поколения. Я стал всемирно известным писателем. Получил приветственные телеграммы от Апдайка и Маркеса. Тем не менее с той поры – а прошло десять лет – я не написал больше ни одной книги. Не счел себя вправе.

Я до сих пор получаю за книгу деньги, очень много денег. И мое молчание только добавило мне денег. Пресса гадает, почему я больше не пишу и не даю интервью. Меня окрестили Кишиневским затворником. Все гадают, где я прячу новую рукопись. Говорят, что не я написал ту, первую. Говорят, что я, словно Сэлинджер, с которым меня лестно сравнивают, забиваю новыми текстами письменный стол и не хочу их публикации при жизни. Говорят… Много чего говорят.

А я просто не писатель и знаю это.

Папаша, который был вовсе не мой папаша, оказался прав. Пороху мне хватило только на один раз. А такое может произойти с каждым. Например, с вами.

Еще папаша, ну, который директор, не обманул и с завещанием. Завещание и в самом деле было там. Я вынул его и вписал свое имя в пробел. Так я стал владельцем парка аттракционов.

Пару лет после этой истории я жил, ничего не делая. Потом посмотрел на жизнь трезво. Понял, что парк аттракционов очень доходное предприятие. И, сын своего отца – а моим настоящим отцом, отцом по духу, был все же не Снуппи, – через полгода-год экспериментов и прочего дерьма убедился в том, что извлекать прибыль из парка можно лишь при жестком руководстве. Я прекратил играть в либерализм и закрутил гайки.