Человек-змея

— Мы люди в белых халатах, — представляется один из «близнецов».

Быть мне пожелтевшим листком в картотеке где-нибудь в заплесневелом подвале окружного архива. Дрожащие руки, грудь, живот расслабляются, в голове проносится облегчённое «Всё!». Оказывается, не так плохо и совсем не страшно, а главное — Кеара в безопасности. Так вот что такое смирение.

— Мистер Флетчер, эти джентльмены проводят вас в закрытое отделение, — не обращая внимания на шутку о белых халатах, поясняет эксперт. — Мы с вами поговорим завтра, после того как вы поедите и как следует отдохнёте.

Уравнение не сходится: меня мог прекрасно проводить Уоллес, «близнецам» здесь не место… Так, понятно, кто-то вычислил Дэниела Флетчера. Долго же они возились…

Последний шанс, последний вызов всем им: — Моя фамилия не Флетчер!

Глава 21

Дверь с зарешеченным окном закрыта. Заместителям шерифа секретность не нужна. Карлайл с Уоллесом ушли, так что желтоватый листочек с двумя копиями — распоряжение администрации «Королевы ангелов» доставить меня в окружную психиатрическую клинику — копам передала медсестра.

Ко мне подходит полицейский, состривший про белые халаты: кобура на уровне моих глаз, переносная рация издаёт невнятный хрип.

— Если вы не Флетчер, то кто?

Что он знает, что нет, сказать трудно.

— Сейчас это уже не важно, — заявляю я. Наконец можно больше не думать о том, куда смотреть и как сложить руки.

«Белые халаты» достают официальный бланк допроса: им нужны мои данные. Дэниел Флетчер не подойдёт. Я уже собрался назвать настоящее имя, когда рация в очередной раз прошипела что-то неразборчивое, подействовав на мою бедную голову словно шлепок по боку старого телевизора: я вспомнил инспектора, несколько лет назад остановившего меня в Голливуде. Тогда я был Полом Макинтайром.

— Эй, парень, смотри сюда! Спрашиваю ещё раз: как тебя зовут?

На секунду высветив Пола Макинтайра, память неожиданно активизирует все синапсы мозга, мощной тепловой волной соединяя разрозненные куски головоломки, и от смирения не остаётся ни следа.

— Меня зовут Стивен Эдуардс.

— А второе имя?

— Бен.

— То есть Бенджамин?

— Угу.

Пока коллега заполнял бланк, второй коп отступил в дальний угол комнаты и начал переговариваться по рации. Вернувшись, он показал Белому Халату какую-то надпись в блокноте — тот посмотрел на меня, закатил глаза и криво усмехнулся.

Шансы на то, что Стивен Эдуардс, двадцати шести лет, рост сто шестьдесят пять сантиметров, волосы рыжие, глаза синие, попал в тюрьму или умер, ничтожно малы.

— Стивен, встаньте, пожалуйста. — Второй коп очень вежлив — именно так он заставляет людей говорить. — У вас есть при себе что-нибудь, о чём нам следует знать?

Не дожидаясь ответа, он начинает ощупывать карманы, швы, пояс — в общем, стандартная процедура поиска на случай, если, наглотавшись таблеток, я ухитрился пронести в больницу пистолет. Интересно, когда я поднял руки за голову? Не помню. Похоже, старые рефлексы начинают просыпаться после долгой спячки.

Вежливый Коп аккуратно опускает мои руки. Я не сопротивляюсь и — раз, два — ощущаю металлический поцелуй наручников.

Заполнив формуляр, ко мне снова бросается Белый Халат. Я в наручниках — значит можно повышать голос и запугивать.

— Если врёшь, всё равно узнаю! Ты правду говоришь? Тебя вправду так зовут? — Голос похож на лай сидящего на цепи пса: страшно хочется вырваться из ошейника и хоть на пару сантиметров приблизиться к жертве.

Что он знает, что нет, сказать трудно, но, если прогнусь прямо сейчас, будет ещё хуже.

— Да, меня вправду так зовут.

— А удостоверение личности с собой, часом, не захватил?

— Я был в коме, когда меня сюда привезли, так что извините, как-то не догадался.

В приёмном отделении лежит бумажник с документами, однако Белому Халату лучше об этом не знать. Надеюсь, он пробьёт досье Эдуардса раньше, чем найдет удостоверение личности на имя Флетчера. Сейчас сказать ему больше нечего, поэтому и злится, но в присутствии персонала клиники сорваться не может.

— Отведи этого умника в машину, — велит он коллеге. Карты не раскрывает, куда меня везут, не говорит, значит, остаётся только надеяться. Да, расклад незавидный…

Все запросы и распоряжения о передаче Флетчера Д. в ведомство окружного департамента психиатрии были отменены тремя ордерами на арест Эдуардса Стивена Б. по обвинению в совершении уголовных преступлений.

Регистрация, личный досмотр, приказ сдать ремень и шнурки, два с половиной часа в КПЗ — и во мне просыпается прежний молчун-невидимка. Другие парни бормочут про себя или нарочито громко смеются, рассказывая стократно преувеличенные байки о своих подвигах, а я сижу тихо, стараясь никого не раздражать.

— Стивен Эдуардс, — объявляет надзиратель, — к тебе адвокат.

Наверное, Стивен Эдуардс как следует напортачил: на меня надели не только наручники, но и кандалы, прикрепленные к D-образному кольцу на поясе; в результате два с лишним килограмма никелированных цепей. По-пингвиньи переваливаясь с одной ноги на другую, я под усиленным конвоем ковыляю в камеру с привинченным к полу столом и двумя скамьями. Второй конвоир — огромная гора мускулов — оставляет меня одного, застыв у смотрового окна из небьющегося стекла.

Появляется мой адвокат, вернее, адвокат Стива-тормозного Назначенный судом дармоед уверен, что знает моё дело гораздо лучше, чем лицо, хотя сам ни то, ни другое в глаза не видел.

Естественно, я иду на определённый риск, поставив на то, что Джимми и К° потеряют время, мечась по палатам «Королевы ангелов», прежде чем слух о переводе в тюрьму расползётся по клинике, и на то, что смогу выбраться отсюда раньше, чем один из адъютантов Начальника перейдёт улицу на красный свет, а потом заплатит копам, чтобы подсадили ко мне в камеру. Домик из карт. Домик из стеклянных карт. Домик из остро заточенных, раскачивающихся на ветерке лезвий, и в нём сижу я.

— Добрый день, мистер Эдуардс! — приветствует адвокат, садится напротив и открывает портфель. Уже второй раз за сегодняшний день меня закрывают в комнате с незнакомцем, читающим мой файл, который на самом деле даже не мой.

Надеюсь, непрофессионализм, задержки и огромное количество документов, которые я намеренно перетасовал между двумя именами, ещё раз меня выручат. Нужно, чтобы, разбираясь с криминальным прошлым Стивена Эдуардса, никто не вспомнил о душевном здравии Дэниела Флетчера. Нужно вытащить отсюда Стивена Эдуарда, пока не задержали Стивена Эдуардса или, не дай бог, Дэниела Флетчера.

— Мистер Эдуардс, буду откровенен, — начинает адвокат, — в вашем положении вариантов нет. У меня только одно предложение…

— Моя фамилия Эдуард, — не даю закончить я. — Никакого «с».

Поднимаю руки до уровня груди (выше не позволяют наручники) и как следует растопыриваю пальцы левой.

— Кажется, вы меня с кем-то путаете.

В полном замешательстве адвокат смотрел на дело Стивена Эдуардса: его имя, данные, фотографию. Он лично знал молодого наркомана и, взглянув на меня раз, второй, третий, понял, что я никак не могу им быть.

— За всю практику ничего подобного не встречал, — качает головой юрист. Возможно, он хотел поговорить о нашем поразительном сходстве или моей шестипалости, только я вопросов не задавал. Даже не поинтересовался, за что разыскивается Стивен Б. Эдуардс, — честно говоря, меня это нисколько не интересует.

Адвокат перечитывает раздел «Особые приметы», спрашивает адрес Стивена Эдуардса и серийный номер его прав. Называю адрес в Сан-Франциско, заявляю, что «только что перебрался в город», жду, пока он пробивает информацию, прекрасно зная, что всё подтвердится и в ответ на запрос придёт моё фото.

Он делает то немногое, что по силам назначенному судом адвокату: приводит меня к телефону-автомату, а сам связывается с окружным прокурором, который ещё раз проверяет мои данные. В зале ожидания я готов сидеть сколько угодно: здесь никого, можно расслабиться и не оглядываться по сторонам, каждую секунду ожидая подвоха. Монеток для телефона нет, так что заказываю разговор в кредит, откопав в недрах памяти номер кредитки Раймонда О’Доннела. Светлые, выпукло проступающие на карточке цифры, сгруппированные по четыре: проговариваю их вслух, вспоминая алгоритм последовательности. Звоню домой, чтобы проверить, возьмёт ли кто-нибудь трубку.