Чефуры вон!

— Что? Не так? Ты меня вообще слыши-и-и-ишь?

Радован конец каждой фразы тянет, а у Ранки свои коронные приемчики. Ранка хрен сдастся. Она на своем стоит. Спокойненько так себе ждет, пока Радован проорет все, что у него там накипело, — а потом опять за свое. С Ранкой лучше не связываться. Она уже Радована давно затюкала, я вообще не понимаю, на фиг он надрывается: реально — никаких шансов у него нет.

— Разве ты говорила, что поставила кастрюлю на балкон? Говорила или не-е-ет?

Ну вот, опять: дебильнее повода не придумаешь. Кастрюля, видите ли, на балконе. Радован бесится, что сарма [37] на балконе, а не в холодильнике. Кастрюлю на балкон ставить — полный маразм, а беситься из-за этого — точно клиника. А все потому, что у него похмелье и башка отваливается, и на завтрак ему подавай только сарму, мать его и его сарму на завтрак. Самая боснийская заморочка.

— Хоть раз было по-моему, как я сказал? Было? Когда-нибудь? Скажи. Ну, давай скажи! Скажи-и-и!

Да пошел он в задницу. Теперь у них экскурс в историю. Разберут весь свой брак на запчасти, так что до следующего воскресенья хрен соберешь. А там новая разборка. Потому-то я и не тороплюсь вставать по воскресеньям. Достану «Спортивные новости» из-под кровати и читаю результаты НБА: кто сколько очков забил, у кого сколько прыжков было. Статистика. Например, Гилберт Аринас, он же Agent Zero [38], 36 очков заработал, и небольшой процент бросков в игре, и еще 7 передач. Винс Картер, он же Half-Man, Half-Amazing [39], 45 забил против Сакраменто, да только они все равно просрали. В Сакраменто 22 очка набрали Бибби и Артест. Рон Артест — самый безбашенный, однажды драку со зрителями устроил на трибуне… Вот только не дадут мне почитать спокойно; в большой комнате вроде тихо, а я сижу, весь на нервах, жду, когда снова рванет. Тишина — самая большая засада. Хоть вешайся. Ну вот, началось.

— Пошла ты на хрен!

Летят кастрюли. Грохают двери… Сейчас опять успокоятся, только сдохнуть можно от такого покоя. Оба будут кривляться и дуться. Радован — без конца что-то фыркать, Ранка — делать вид, что обижена. Слегка, конечно, ну а в общем, ей как об стенку горох. Ей просто в кайф вот так выносить Радовану мозг. Хуже всего, что Радован не может успокоиться и начинает шататься по квартире. Поэтому я убираю «Спортивные новости» и делаю вид, что сплю. Он открывает дверь, ворчит что-то в мою сторону, потом закрывает и идет обратно. Черт его подери. Если бы жрать не хотелось, лежал бы себе весь день, чем идти сейчас туда, к ним, в самый разгар стихийного бедствия. Но надо, блин. Так-то вот в жизни бывает.

Ну, а хуже всего эти идиотские вопросы, которые Радован задает мрачным тоном. Мне и так все осточертело, и отвечать желания нет никакого. И не выспался я. Все тело ломит. Но Радовану неймется, все спрашивает.

— Ты сегодня куда-нибудь идешь?

Киваю.

— Када?

— Нэ знам.

— Како нэ знаш? Ты идешь или не идешь?

Теперь моя очередь выходить на ковер. Ранка уже свое выслушала, теперь еще я должен. Только вот западло мне их мирить. Сегодня сил на это нет. Я ничего не говорю. Молчу, как немой. Радован фыркает, сидит у телевизора, скачет с программы на программу. Влетает Ранка.

— Где вы вчера были?

— Тут.

— Хорошо было, да?

Отвечать мне в лом, и я кивнул. Вывел из себя Радована. Да ему много и не надо.

— Шта е тэби? [40]

— Ништа, а чё?

— Ништа? Хорошо же мать твоя тебя воспитала. Не буди его, пусть спит до двенадцати. Пусть не отвечает, если не хочет.

Так и знал, что через меня начнут пинаться. Быстро собираюсь и выхожу из комнаты.

— Куда это ты?

— Идэм…

— Когда вернешься?

— Нэ знам.

Я уже у дверей, а Радован поднимается и идет за мной.

— Мать тебе обед готовит.

Сваливаю на улицу. К подъезду. Это траханье мозга реально достало. Камера пыток самая настоящая.

Почему мы не остались, как обычно, сидеть во дворе

Сидеть во дворе перед подъездом — это наш, фужинский, национальный вид спорта. Так, наверно, во многих районах бывает, но на Фужинах — это самое любимое дело. А что делать-то? Квартирки крохотные, семьи большие, друг с другом все грызутся, с деньгами вечный напряг. Телевизор — один на всех, вот домашние и лаются без конца, права качают, кому его смотреть. Счастливчик уляжется на диван и гоняет по каналам, а остальные могут отдыхать. Если мать мексиканское мыло смотрит — батя прямиком в питейное заведение, если батя зависает на Pink TV, «24 часа», или от «Трений» [41] его не оторвать, — мать у подружки кофе пьет. А молодняк всегда в пролете, при любом раскладе. Нет компьютера — сиди во дворе. Хотя чефуры вообще не по компам. Плэйстейшн — это еще куда ни шло, а там программы писать, хакерство — это не наше, чефуров, дело. И чефурам-старпёрам где-то кто-то когда-то сказал, что от компьютеров один вред, они и не покупают. Вот и торчим во дворе, воздух сотрясаем — переливаем из пустого в порожнее, как говорится. То три дня решаем, что круче: мерс с немецкого конвейера или феррари, который вручную собрали? Конвейер против человека. Не тема — песня! Сюда и Терминатора приплетешь, и Робокопа, и Шумахера, и дядю Ади — Эмира, что на заводе в Германии мерины клепает, и какого-то Деянова френда, который феррари в Италии тестирует, а потом и «Ювентус» вспомнишь, и «Баварию», и свитер, бабушкой Ацо, Стоядинкой, связанный, и пуловер от Армани… И по кругу, по кругу… А там смотришь — предки, все вымотанные, с работы плетутся, мелюзга из школы, телка с телевидения — та, что на восьмом этаже живет, — каблучками цокает и так задницей виляет, что глаз не оторвать, а потом шея болит каждый раз… Пялимся на секси-мамочку Божо: все думаем, сколько ей лет — 40 или 50? Шушкич-алкаш с одиннадцатого этажа ползет… Однажды так нажрался, что в чужую многоэтажку поперся, чуть дверь в подъезде не выломал… Дворник Владо тут как тут, вякает чего-то там… получит у меня когда-нибудь.

Вот так сидишь, трындишь: мерс или феррари? Мерин [42] — швабский, значит, по-любому самая крутая тачка, на ней все гастарбайтеры ездят и мафиози. А феррари что? Просто феррари — и все… Сидим, тупим у подъезда… А чего делать-то? Прикольно. Всё лучше, чем Радована и Ранку слушать.

Деян всегда чего-нибудь гонит, Ади его подкалывает, говорит, что тот полную муть несет.

— Да точняк, тебе говорю, в Чернучах мы были.

— Хрен твой в Чернучах был! Какие на фиг Чернучи! В Чернучи шестерка идет, тормоз!

— Газету купи и узнаешь, где там охотничий домик, который мы раздолбали. Стопудово в хронике об этом будет!

Вот такие у нас дворовые фантазии! Если сарай где-нибудь развалил, тут же о тебе в газете напишут. Но Ацо так просто с пути не собьешь, будет парить всех своей тупизной. Тащит из киоска «Дневник». Я и не знал, что такая газета есть.

— Ну дебил! Глянь, чё он купил! В разделе культуры ищи… Я ж те говорил, «Новости» покупай.

— Чернуха и здесь есть.

— Ща увидишь, где мы были. Чернучи… На Виче [43] мы были, точняк!

По-любому.

— Вот про нас пишут!

— Дай сюда, дай я прочитаю, ты все равно не умеешь!

— Хрен твой не умеет!

Ну дела! Этот домик — какая-то охрененно известная хата, где вечеринки устраивают… о нас в газете пишут… Блин… фигня, конечно, но для начала неплохо.

— Зло… умы… шлен… ники… Что это за хрень?

— Это ты, придурок. Дальше давай.

— Зло-у-мы-шлен-ни-ки вчера нанесли ущерб охотничьему домику в районе Долги мост… Вот видишь — Долги мост.