Белое отребье (White Trash)

Теперь Руби идет медленно – если она будет нестись на всех парах, люди только встанут и уставятся на нее, – она проходит вдоль улицы, поворачивает направо, идет дальше, телезвезды маячат в открытых окнах, теперь за угол и мимо заросшей обочины, она слышит изумленный возглас – его издает один из мальчишек, сидящих на обгоревшей машине, судя по виду, они братья, сотни теней черного цвета, освещенный скелет «Форда», но она знает, что вертолет не будет здесь снижаться – пилоту нужно помнить о директивах и принимать во внимание нужды общества, он не может рисковать, иначе заденет дом, всполошит людей, поднимет панику, это называется «цепная реакция», – детям с шелушащейся красной кожей больше нечем заняться, кроме как сидеть на капоте ржавой машины и попивать газировку, маленькие мальчики с голой грудью играют в футбол, и она видит их выпирающие ребра, две девочки гладят кошку, – гул вертолета, головы вздергиваются вверх, она знает, что он хочет снизиться прямо здесь и атаковать ее с воздуха, напугать ее, пилоту тоже хочется повеселиться, но в то же время остаться в тени, просто направить сюда людей.

…Руби тихо, как мышь, смотрит на заднюю левую лапу Бена, лежащую на краю дивана, парикмахер срезает шерсть, показывается маленький кусочек серой кожи, и собачьи губы снова приподнимаются – он не хочет, чтобы его шерсть состригали, на это должна быть его воля, и потом, если у него будет меньше шерсти на теле, он будет выглядеть глупо, – почему-то Руби кажется, что что-то тут не так, Бен такой хороший мальчик, любит всех и все вокруг, он влюблен в жизнь, он даже пытается играть с соседской кошкой, принюхивается к ней, пока она не шлепает его лапой по носу, и он убегает, обнюхивает Руби после того, как та погладила кошку, очень заинтересованный, и если видит другую собаку, то срывается вперед – поздороваться, он всего два раза в жизни дрался, оба раза с кобелями его возраста, – они дрались, а Руби стояла неподалеку на дороге, смеялась, показывала пальцем, спрашивала маму, говорят ли собаки и кошки на одном языке, у него большие уши и все время шлепают, мама называет его мультяшным псом – слишком уж дружелюбный, но он не будет вести себя хорошо, когда придут ночные грабители – с ними-то он не станет церемониться, если же другие собаки нападают на него, он отступает, машет хвостом, никаких переживаний, – просто он так себя защищает, в каждом видит только хорошее, да и Руби точно такая же, люди всегда говорят, что у нее доброе сердце.

Человек в белом пальто вовсе не парикмахер – он лезет в сумку, достает вату и банку с мазью, шприц с длинной иглой, маленькую бутылочку с жидкостью, – Руби смотрит, распахнув глаза, потом зажмуривается, вспоминая рассказы о том, как мама и папа в первый раз принесли Бена домой, – давно, еще до того, как она сама родилась, – ей нравится слушать, как он был трехмесячным щенком и так жадно ел свою еду, что они было подумали, что он заболеет, ему все еще нравится желе, большие куски мяса, он прямо как ребенок, живущий в чьем-то саду, вначале испуганный, – мама говорит, он думал, что умер и попал на небеса, – а теперь он живет в этом доме, где его так любят, люди могут быть жестокими, представьте себе, он раньше в доме-то никогда не бывал, прожил все три месяца в собачьей конуре, а ведь Бен такой красивый мальчик с этим белым воротничком на черной шее, с белым пятном на животике, – любит, когда ему чешут животик, – сперва он даже боялся выходить на улицу, опасаясь, что его не пустят обратно, и когда он разбегался, чтобы запрыгнуть на диван, у него не получалось, потому что он раньше никогда такого не делал, пробовал снова и снова, пока у него не получилось, он долго пытался понять, как же взбираться по лестнице, мама его приподняла и поставила его передние лапы на ступеньку, и после нескольких шагов он понял и побежал наверх быстро-быстро, как только мог, – вертолет включает прожектор, уже темно, хватит этих воспоминаний.

Руби покидает широкую улицу и бежит вдоль аллеи, срезая путь, начинаются маленькие домики, с которых цемент свисает хлопьями, сосульками, домики похожи на замороженные арктические скульптуры, игрушки из двух частей – древесины и красок, земля под гравием и высушенные рощицы деревьев рядом с домами, квадрат травы, совсем незаметный, – эта однообразная каша заканчивается, и запах рыбных палочек доносится из окна первого этажа дома, электронное биение сердца, новый оранжевый байк и флюоресцирующий скейтборд, брошенные стройматериалы, кирпичи и ступка, червеобразные капли асфальта выглядят так, как будто был отлив, после которого остались фигуры из песка, – Руби останавливается, чтобы передохнуть, может быть, полицейские потеряли ее, она решает, в каком направлении идти дальше – туда или сюда, пот покрывает ее кожу, направо или налево – первый путь быстрее, зато второй безопасней, множество столбов и сужающихся дорожек, на улицах зажигаются фонари, но тускло, две толстые женщины в тренировочных костюмах и кроссовках стоят перед входной дверью и болтают, попивая из алюминиевых баночек диетическую пепси-колу, неожиданно раздается рев, и воздух снова свистит – вертолет нарушает все правила игры, пугает детей, и женщины мгновенно понимают, за кем охотится вертолет, они говорят Руби, чтобы та ныряла вон туда, в узкую горловину темной тропинки, – все будет в порядке, если она пройдет между домами, – долю секунды Руби раздумывает, словно замороженная в луче прожектора, а мозг отсчитывает время.

Старое сердце Бена бьется в его груди – все со временем вырастают и старятся – он лежит себе на диване, розовеет след от срезанной шерсти, ветеринар вставляет иглу шприца в пузырек со снадобьем, наполняет до нужного уровня, выпускает из шприца воздух, наклоняется вперед, – рука мамы лежит на глазах Бена, так что он не видит, что происходит, – и ветеринар втыкает иглу в ногу собаки, секунду Бен пытается вырваться, – но мягкое ощущение маминой руки, гладящей его глаза, почесывающей его лоб, успокаивает, она нежно что-то шепчет, как будто напевает песенку, – хороший мальчик, – его шерсть мягкая, – такой красивый пес, хороший-хороший песик, – ветеринар медленно вводит жидкость, и мама плачет, он убирает шприц и встает, а мама поглаживает голову Бена, всхлипывая и задыхаясь, и почему-то Руби понимает, что Бен мертвый, что он уже на небесах, и ловит в своих грезах кроликов, и носится по огромным полям, но она не понимает, как же так быстро все это произошло, она не уверена, она прислушивается к разговору доктора с мамой, – может, она ошибается, – Руби продолжает наблюдать, ветеринар поднимает обмякшее собачье тело с кушетки и заворачивает его в одеяло, на котором Бен всегда спал, мягкое старое красное одеяло, шерсть на нем скаталась в шарики, и ветеринар уносит сверток из дома, а Руби отправляется обратно в свою комнату и, уставившись в окно, смотрит, как Бена кладут в кузов машины ветеринара и потом эта машина уезжает прочь.

Она бежит между домами так же, как бежала в ту ночь, когда была еще маленькой девочкой, через час после того, как она спустилась по лестнице вниз и мама рассказала ей, что произошло, тогда она проспала в саду до утра и только потом пришла домой, – должно быть, уже прошло лет пятнадцать с тех пор, как умер Бен, это отмечено в ее записной книжке, – много лет назад, а кажется, будто вчера, – для животных не делается ни колыбелек, ни могил, только шприцы, наполненные специальным лекарством, так это называла мама, когда они сидели вместе с Руби на следующий день, она объясняла, что это было гуманно по отношению к Бену, потому что он умирал от боли и все равно бы долго не прожил, – зато теперь он счастлив, он на небесах, мама держала в объятиях свою маленькую девочку, а Руби спрашивала про небеса и про то, что происходит с людьми, когда они становятся такими же старыми, как Бен, и если ты на небе – значит ли это, что ты можешь видеть там всех людей, которые умерли, и можешь ли ты оттуда вернуться или это уже навсегда, и откуда берется специальное лекарство, и был ли тот человек в белом халате ветеринаром, – Руби никогда не говорила маме, что сидела тогда наверху лестницы и все видела.