Испанский сон

Из десятка кнопок, предназначенных для ускоренного автонабора, Вальд задействовал примерно половину. В память этих кнопок он ненадолго перекачал информацию, уже давно хранившуюся исключительно в памяти его головного мозга, то есть содержание исписанного рукой Сьёкье бумажного листа. В ответ на каждое свое нажатие он слышал гудки сложных, нездешних тонов; эти тоны варьировались в зависимости от того, звонил ли он в Штаты, или в Норвегию, или по номерам находящихся неизвестно где сотовых телефонов… но результат везде был один.

Там, куда он звонил, трубку не брали. Может быть, где-нибудь был автоответчик, но Вальд не мог позволить себе им воспользоваться. Организовать такую линию — долго, дорого, тяжело… он должен был соединиться наверняка и разговаривать с человеком, а не с машиной. Поэтому после каждого вызова он мог ждать только два гудка. Даже и это было поначалу рискованным — автоответчик или какой-нибудь факс мог включиться с первого же сигнала — но обычно используют третий, четвертый… здесь он выдержал и не прогадал.

Кнопка — два гудка — сброс. Другая кнопка — два гудка — сброс. Сьё, откликнись. Сьё, подойди к телефону. Кнопка — два гудка — сброс.

Что ты делаешь, Сьёкье? Солнце, воздух, вода — твои лучшие приятели — не могли случайно тебе навредить. Шалишь, может, прямо сейчас с залетным мальчиком? Шали, пожалуйста, только побыстрей… ты же нормальная взрослая женщина, и… и… и ни фига подобного, мы обручены! Ты не можешь шалить. Ты обещала ждать моего звонка — почему ты не ждешь? Нет… в последний раз, кажется, не обещала… обещала уехать, вот! Да ты же в аэропорту! На борту самолета! Как я сразу не догадался. Конечно, ты на борту самолета. До фьорда — три захода, не меньше… а то и больше, чем три…

Он прекратил давить кнопки. Меланхолично использовал каждую еще лишь раз — чтобы стереть номера, заменить бессмысленными нулями. Я становлюсь параноиком, психопатом, вполне трезво подумал он. Неприятно. Только что, можно сказать, из отпуска. Никто даже не поймет, если еще раз.

Утром покажу пленку Филу, подумал Вальд, убирая с глаз секретный аппарат и вызывая дежурного водителя.

Машина неслась по пустым темным улицам. Светофоры были сплошь зелены. Да, думал Вальд: отличная идея показать Филу. Это будет зритель, не знакомый с историей вопроса; серый фон. Вдруг заметит что-нибудь новенькое… что-нибудь такое, что он, Вальд, просмотрел…

Все не так плохо, сказал себе Вальд.

Филипп сидел в кожаном кресле перед раскрытой дверцей ампир и был всецело поглощен событиями на экране. Внимание Вальда было раздвоено. С одной стороны, он наблюдал за движениями Филипповой мимики, с другой же стороны, то и дело поглядывал на экран.

Экранный Вальд делал все то же самое. Настоящий Вальд переживал события уже в третий раз, и все по-разному. В жизни это было одно, на первом сеансе это было другое, а сейчас он пытался смотреть глазами Филиппа и, может быть, найти что-нибудь этакое, отчего поганое дело как-нибудь прояснится, уладится, сдохнет.

«Уходи», — сказал расхристанный олигарх.

Пленка кончилась.

— М-да, — сказал Филипп в жизни.

— Ну?

— Что ты хочешь услышать?

— Вообще.

Филипп задумался.

— Мне понравилось, когда били часы.

— Больше ничего?

— Может, расскажешь?

Вальд вздохнул и стал рассказывать. Вначале он рассказал в двух словах — это вышло как-то неубедительно. Затем он прокрутил пленку опять, но без звука, и в ролях озвучил ее, как если бы это было немое кино. Наконец, он поделился с Филиппом своими мыслями об «Облике олигарха», деликатно опустив лишь одно — о везении и невезении. После всего этого он замолчал.

— И никто не звонит? — спросил Филипп.

— Почему-то.

— Значит, нужно ждать еще чего-нибудь?

Вальд пожал плечами.

— Знаешь, — сказал Филипп, — когда мне позвонили в тот раз, я сразу задергался. Импульсивно. Это уж потом… кажется, после того, как мне не удалось ее отправить… да, точно после этого: мы с тобой сидели в салончике, и ты предлагал мне свой кров.

— Так что? — спросил Вальд.

— Ага! Я имею в виду психологическую атаку. Я подумал, что звонок мог быть просто раздражителем. Я должен был задергаться, я и задергался… Дергающийся олигарх, думаю, выдает массу полезной кому-то информации. Вывод: если такими вещами действительно кто-то пользуется, значит, за тобой сейчас должны следить.

— Я как бы пока ничего такого…

— Ты уверен? Это мне кажется важнее, чем раздумывать, под каким соусом что подадут.

Вальд помолчал.

— Я ночью ездил в офис.

— Вот как. Зачем?

— Хотел использовать черный телефон.

— Хм. Разве он подключен к Интернету?

— Я хотел не туда, — стыдливо признался Вальд.

— Личный звонок, ага!..

— Я тебе упоминал о норвежке.

— Ну.

— Она мне дорога.

Филипп вздохнул.

— Поедешь в Норвегию?

— Почему ты решил? — удивился Вальд.

— Прежде ты никогда не говорил о женщинах таким тоном… и с таким лицом.

— Ну, значит, дождался-таки… помнишь ли — ты мне обещал…

— Поедешь — скоро? надолго?

— Партнер, — разозлился Вальд, — о чем мы?

— О серьезных вещах, — сказал Филипп. — Думаешь, тебя отпустят с такими бабками?

— Но ты же останешься.

— Мне кажется, ты бросаешься из крайности в крайность, — сказал Филипп. — Мне кажется, нужно думать не о пленке, а о деньгах. Давай решим что-нибудь про деньги. Испании и Норвегии приходят и уходят, а деньги…

— Это деньги приходят и уходят, — сказал Вальд.

— Эти деньги напоминают мне автомобиль, который стоит под окном с транзитным номером. Помнишь эти истории? Всю ночь не спал… отлучился в туалет — поминай как звали…

— Ты предлагаешь поставить их на учет?

Филипп ухмыльнулся.

— Тебе же теперь норвежка дорога.

— При чем здесь вообще эти деньги? Когда мне звонил Макс, большого вертолета уже и в помине не было.

— Дался тебе этот вертолет.

— Не верю я, что мы попали.

— Давай проверим, — предложил Филипп. — Давай я сейчас свяжусь с Виктором Петровичем и передам ему эту пленку.

Он покосился на Вальда — на его мигом вытянувшееся лицо — и добавил:

— О’кей, с твоими комментариями… хотя это…

— Да ясно, — поморщился Вальд.

— Ну, так что?

— Нет, — сказал Вальд. — Будем ждать до упора.

— Зачем же ты мне показывал? — удивился Филипп.

— Давай договоримся, — сказал Вальд. — Начиная с этого момента и… и раз и навсегда. Есть такие мотивы — щадить партнера… бояться показаться смешным…

— Понимаю, — улыбнулся Филипп.

— Так вот: если любому из нас… хоть что-то… где-то…

— Согласен, — кивнул Филипп. — Первым делом тебе придется рассказать мне о норвежке.

— Ну, это приятно.

— Очень рад. Кстати, насчет черного телефона…

— Ну?

— Ты дозвонился?

— Нет.

— Но…

Филипп замялся.

— Мы же договорились не щадить, — сказал Вальд. — Что ж ты умолк? Говори! Ты ведь хотел спросить меня, почему я сейчас такой спокойный, если не дозвонился?

— Да.

— Я думаю, она была на борту самолета.

— Моя жена как-то раз думала, что я у тебя, в то время как я был в холодном подвале, — заметил Филипп. — Но я хотел не о том. В следующий раз, пожалуйста, не езжай в таком случае в офис.

— Почему?

— Потому что ты перестал разбираться в технике. Твоя цель была не навести на нее врагов, так?

— Ну.

— Значит, они не знают ее номера, так?

— По крайней мере я на это надеюсь.

— Тогда при чем здесь черный телефон?

Вальд немо уставился на Филиппа.

— Ты должен был звонить из обычного автомата, по купленной в киоске телефонной карточке, — сказал Филипп едва не брезгливо, — или в самом крайнем случае ехать на Центральный Телеграф.

— Ты прав, — сказал Вальд. — Хотя я не уверен, работает ли Центральный Телеграф по ночам… но автомат по карте — это сильная идея. Черт побери!