Испанский сон

«Как хочешь, — пожала плечами Ана. — Я бы на твоем месте рассказала… Может, как раз когда ты будешь откапывать этот бочонок, ей будет предложена партия. Не такая чтобы уж очень… но сколько можно ждать? И когда ты вернешься, она уже будет тю-тю».

«Тю-тю, — повторил Франсиско. — Понимаю! А так она подождет».

«Ты умненький мальчик».

Тяжелая ночь выдалась у Франсиско! Дульсинея (назовем ее так) была столь взволнована рассказом нашего героя, что позволила ему поцеловать свою руку. Ни свет ни заря он ворвался в особнячок российского консула, чтобы немедленно получить визу; через пару часов он уже летел в Москву. Все в этот день складывалось удачно! Настал момент, когда Франсиско и Вальдемар посмотрели друг на друга и обнялись. Затем каждый из них рассказал другому свою личную историю, отличную от их общей. Поскольку история Франсиско нами прослежена полностью, остается упомянуть о том, что он услышал от Вальдемара.

Вальдемар был классическим поздним ребенком — тихим, умненьким, несколько болезненным; в то время как его сверстники во дворе играли в футбол и лупили друг друга, он был Морисом-мустангером; быстрее ветра он скакал вдоль берегов Рио-Гранде и ловко бросал лассо. В то время как его сверстники менялись пиратскими эпизодами Wolfenstein’а и Doom’а, он копался в особенностях различных сетевых платформ и набирающем мощь языке Java. Отец его был немногословным, суровым человеком, испытавшим многое на своем жизненном пути; даже от своего сына до поры он скрывал свои истинные, очень нежные чувства, а также веру в Спасителя. Когда Вальдемар достиг шестнадцати лет, отец открыл перед ним завесу семейной истории. Юноша был потрясен; он вновь стал Морисом-мустангером и поклялся себе добыть славный бочонок. Правда, для этого нужно было сперва разыскать оба кольца Кампоаморов; одно из них, как мы помним, было надежно спрятано в городе Львове, а второе — неизвестно где; может быть, в неведомом городе Йебенес…

Время шло; Вальдемар поехал учиться в Москву, да там и остался жить и работать. Время продолжало идти; мир постепенно становился все более единым, и чем дальше, тем менее фантастической казалась Вальдемару идея разыскать Франсиско Кампоамора. Он подумывал об этом раз в месяц, в квартал; однако сегодня весь день поглощен клиентом, а на завтра назначена конференция; послезавтра расписано с утра до вечера, в выходные следовало доделывать хвосты… и так далее; текучка поглотила Вальдемара и не давала добраться до Йебенеса. И тут Франсиско позвонил сам.

Свидание их без конца прерывалось звонками и врывающимися в кабинет посетителями; в конце концов пришлось Вальдемару прикрикнуть на секретаршу и увести дорогого гостя в специальный салончик, где вмешиваться кому-либо в их беседу было строго-настрого запрещено. Здесь они выпили водки, и Вальдемар сказал: «Ну? Теперь ты видишь, почему я не добрался до Йебенеса?»

«Да, — грустно ответил ему Франсиско. — Я-то уж было надеялся съездить в Тейпану вместе с тобой, но теперь вижу, что это невозможно. Давай мне поскорей золотое кольцо, да я и пойду; обещаю тебе прислать бумаги твоего прапрадеда почтой первого класса».

«Но у меня нет кольца, — сказал Вальдемар. — Оно до сих пор схоронено в городе Львове; как видишь, обстоятельства в данном случае сильнее нас».

Франсиско почесал репу.

«Ты меня уважаешь?» — спросил он.

«Да…»

«Тогда давай выпьем».

Они выпили, и Франсиско сказал:

«Мало, очень мало таких обстоятельств, которые на самом деле сильнее человека! Если уж я тебя нашел, что за проблема теперь добраться до Львова и добыть там кольцо? Рассказывай».

Подивившись такой силе духа, Вальдемар покачал головой и начал рассказывать.

То, как Франсиско ехал во Львов — расположенный, в течение одного столетия, на территории уже пятого по счету государства — является, наверно, предметом отдельного рассказа… Главным, однако, остается то, что золотое кольцо было добыто, и Франсиско вначале похвастался об этом троим: деду Франсиско, сеньоре Ане и, конечно же, Дульсинее; затем, подумав, он позвонил Вальдемару П.

Услыхав новость, П. молчал не менее чем полминуты. Франсиско уж было решил, что связь прервалась, но в это время его собеседник опять появился на линии.

«Дорогой друг, — сказал он теплым, проникновенным тоном, — мне даже не верится, что бывают такие люди, как ты. После твоего отбытия во Львов я долго думал. Я перебрал по винтикам свою скучную, рутинную жизнь, лишенную подвига и романтики; я понял, что так жить нельзя. Ты вдохнул в меня новые силы! И я загадал: если ты разыщешь кольцо (в чем, должен признаться, я совсем не был уверен), то я махну рукой на дела, возьму отпуск на неделю, а то и на все две, и безоглядно рвану с тобой к утесу над рекой Рио-Гранде».

Франсиско обрадовался.

«Вечером встречаемся в аэропорту Санта-Фе?»

«Санта-Фе, — с неудовольствием повторил П. — Ты имеешь в виду La Villa Real de Santa Fe de San Francisco de Asis»?

«Ну разумеется, — подтвердил Франсиско, — я же не виноват, что американцы, по своему обыкновению, сократили это славное имя».

«Хм, — сказал П. — Но как мы успеем? Ведь я же в Москве, а ты в Барселоне».

«Ты забыл о разнице во времени, — напомнил Франсиско. — Сейчас в Санта-Фе лишь четыре утра».

«Тогда решено, — сказал П. — У справочного бюро, а?»

«Лучше в буфете, — предложил Франсиско. — Чей-то самолет может задержаться; тогда один из нас будет часами околачиваться возле справочного бюро и неминуемо вызовет подозрение у людей в форме… и даже в штатском».

«Разумно», — одобрил Вальдемар.

«В таком случае, до встречи».

Все прошло как по маслу; наутро друзья выехали на юг по 25-му шоссе и к обеду были уже близ Тейпаны. Здесь они разыскали касика и с замиранием сердец вручили ему оба кольца, серебряное и золотое.

Касик внимательно осмотрел оба кольца и даже взвесил каждое из них на ладони. После этого он посмотрел на друзей с уважением, но одновременно и с вопросом, как бы ожидая чего-то еще.

«Понимаем, — догадались Франсиско и Вальдемар, — ты хочешь знать, чего мы хотим. Так знай: мы хотим немедленно поехать на высокий утес и выкопать бочонок».

На лицо касика набежала тень, и друзья забеспокоились.

«Может быть, — с тревогой спросили они, — бочонка уже нет? Вы отдали его кому-то другому?»

Касик отрицательно покачал головой.

«Нужно что-то еще?»

Касик знаком дал понять, что и такое предположение ошибочно.

«В чем же дело?»

«Вы будете смеяться, — сказал касик, приседая и разводя руки в стороны, — но пришла Большая Вода… и уже все под ней — и утес, и тем более Священный Бочонок».

«Не может быть, — вскричали друзья в крайнем волнении. — Такой высокий утес!»

«Я вас умоляю, — сказал касик с неподражаемым жестом. — Вы что, его меряли — или как?»

«Но почему же его не выкопали заранее?»

«А я знаю? — пожал плечами касик. — Я бы на их месте откопал; но меня же тогда тут не было».

В акценте, с которым он говорил, Вальдемару почудилось что-то смутно знакомое. Он пристально вгляделся в морщинистое лицо старого индейца, в его орлиный нос и живые карие глаза. Конечно, если бы на месте Вальдемара был его отец, он бы сразу узнал в касике Шлёмку, сына портного с Замковой улицы, которого он не раз дружески поколачивал, прежде чем портной и вся его семья куда-то предусмотрительно не исчезли из Львова. Но Вальдемар не был своим отцом, поэтому он не узнал Шлёмку и лишь грустно покачал головой.

«А почем кольца?» — мягко осведомился касик.

«Возьмите даром, — сказал Франсиско, в шоке от услышанного, — теперь они нам не нужны».

Представляете ли вы себе, мистер Стамп, состояние путешественников — особенно Франсиско, для которого это было вопросом жизни и смерти? Вы правы; это был огромный удар — даже Вальдемар, не связывавший с бочонком практических планов, и тот закручинился. Убитые горем, друзья понуро плелись по пыльной дороге…