Искатели

Андрей посмотрел на гуляющих без дела работниц и сердито сказал:

— Ответственности испугались?

— Вы меня ответственностью не корите. — Наумов не умел сердиться и стыдился этого. — Думаете, нам не совестно перед людьми сидеть тут и загорать?

Андрей пошел к машине. Вслед ему кто-то из кабельщиков сказал:

— Называются ученые. Учат их, учат — все без толку. Никакой помощи.

Молодой ломкий голос Якушева тихо возразил:

— Не туда бьешь.

Андрей поднялся внутрь измерительной машины. Две трети ее занимала испытательная установка. В узком промежутке между задней стенкой и пультом сидел молодой техник Малинин. Насвистывая сквозь зубы, он смотрел на стрелки приборов.

— Свистишь? — спросил Андрей, пожимая молча протянутую руку.

— Успокаивает, — объяснил Малинин. Он, не оборачиваясь, ткнул пальцем в сторону двора. Остекленный кузов машины не- вольно притягивал глаза людей, на ней сосредоточились сейчас все надежды. В ней горели выпрямительные лампы, тихонько гудели трансформаторы, среди вынужденного безделья сотен людей, среди притихших фабричных корпусов это был единственный островок, где шла напряженная работа.

Молодые ткачихи в халатах, облепленных обрывками пряжи, в туго завязанных косынках, проходя мимо автобуса, насмешливо осведомлялись у Малинина:

— Эй вы, молодой человек… Москву поймали?

— Не мешайте ему, девчата, видите, товарищ занят — никак заснуть не может.

— Молодой человек, а вы не сделаете нам электрическую завивку своим аппаратиком?

— Хоть бы занавески были, — поежился Малинин, — а то слов но стекла зажигательные на меня наставили. Дымиться начинаю…

Проверив запись и убедясь, что Малинин сделал все возможное, Андрей понял, что ему надо уйти, но уйти, ничего не сказав, было стыдно. И чем дольше он оставался, бестолково топчась на месте, тем труднее было уйти и тем виноватее он себя чувствовал. Никогда ни на одной аварии он не испытывал такого удушающего бессилия. У него не получалось с локатором — эти проклятые искажения! — он во всем виноват. Малинин и Наумов имели полное право упрекать его. Для чего он примчался сюда? Толкается, мешает, с умным видом задает вопросы и ничем не может помочь. В стекло постучали — горбоносый мужчина в наспех накинутом на плечи пальто манил Андрея пальцем.

— Главный инженер, — пробурчал Малинин и без видимой надобности стал перебирать рукоятки на пульте.

Андрей вышел из машины и попал в объятия главного инженера. Тот откуда-то уже узнал и звание и должность Лобанова, беспокойная надежда мерцала в его глазах. Андрею стало горько и смешно оттого, что главный инженер заботливо взял его под руку и, заглядывая в лицо, спрашивал, как обстоят дела. Так обращаются с врачом, когда тяжело болен близкий.

Выслушав неутешительный ответ, молодой усатый технолог, который шел рядом со своим начальником, сказал возмущенно:

— Да понимаете вы, что цеха стоят! Мы программу срываем. Каждая минута — это сотни метров тканей!

— У них голова не болит! — сказал кто-то сзади.

— За что ж им государство денежки платит?

— Странно, — продолжал технолог, вызывая Андрея на спор, — странно, попробовал бы у нас инженер не знать, почему станок испортился.

— Мы бы такого инженера на тачке вывезли, — пробасила пожилая ткачиха.

— Ираклий Григорьевич, что ж людей держать, может быть, отпустим?

— Тогда придется, товарищи, в воскресенье работать, — останавливаясь, громко сказал главный инженер.

Работницы зашумели, послышались сердитые возгласы по адресу Лобанова, в нем видели сейчас виновника всех бед. Андрей растерянно оглядывался и повсюду встречал гневные лица. Ираклия Григорьевича оттеснили, он смешливо сморщился: «По-воюй-ка, дорогой ученый, с бабами».

— На воскресенье я из-за вас, товарищ начальник, не останусь, — кричала Андрею большеротая чернобровая бабенка. Она с силой тянула его за пуговицу тужурки, заставляя обратить на себя внимание.

— Третий выходной штурмуем. Мне муж и так разводом грозится. Вы, что ли, будете за меня белье стирать?

Андрей осторожно высвободил пуговицу, но женщина сейчас же схватилась за другую и затараторила еще быстрее. Толпа вокруг Андрея увеличивалась.

— Аварийщики! — кричали ему. — Несознательные люди!.. Написать про них!

— Что за шум, а драки нет? — весело поинтересовался Наумов, пробиваясь на помощь Андрею. Чувство профессиональной солидарности взяло у него верх над недавней обидой. Кабельщики помогали своему мастеру с тыла:

— Ну и голоса, как это у них пряжа не рвется с таких голосов.

— Эти бабы что горшок: что ни влей — все кипит…

Внушительный рост Лобанова и то, что его вел под руку главный инженер, все это до сих пор несколько сдерживало женщин. Зато с тем большей злостью они взяли в оборот Наумова, с ним можно было не церемониться:

— Ты нашей пряжи не касайся, мы свое дело справляем.

— Не то что вы, загорать сюда приехали!

— Небось в наших штанах ходишь!..

Кабельщики подошли, защищая своего мастера, пуская в ход нехитрые испытанные шутки. Андрей выбрался из толпы и, стараясь не попадаться на глаза главному инженеру, завернул в первый попавшийся цех. Это была упаковочная. Пожилой маляр не торопясь, со вкусом надписывал на ящиках адреса. Из-под кисточки тянулась черная вязь букв: «Запорожье. Горторг».

— Им сколько всего? — спросил один из плотников.

— Пять.

— Не выйдет. Больше готовых нет.

За верстаком плотник строгал доску. Что-то привлекло внимание Андрея, некоторое время он стоял, не понимая, что же именно заставило его остановиться. Желтая стружка завивалась вокруг рубанка, завивалась и спадала пышными буклями. Стружка… что-то связанное с этой стружкой…

Андрей потер висок.

Сзади кто-то окликнул его. Это был молодой технолог с усиками.

— Повреждение нашли, товарищ Лобанов! Все в порядке. Там вас спрашивают, — быстро говорил он, подходя к Андрею. — Никак вы производством нашим интересуетесь? Так вы сюда смотри те. Какая ткань! Синевато, а?

Мягкий, глубокий цвет, мы над ним бились… — Он увлек за собой Андрея, приветливый, сияющий, безостановочно говорливый. Напрасно Андрей пытался вернуть недавнее томительно-напряженное ожидание, мысли его сбились.

У выхода они обогнули маленький строгальный станочек. Резец замер посредине пути, врезавшись в металл. Застигнутый в разгар работы, устремленный вперед, он был еще полон движения. Тонкий завиток стружки крутился у носика резца. Стружка, самая обыкновенная, в сиреневых отливах перекала, мокрая от мыльной воды, она косо торчала, скрученная в виток. Еще немного, еще последнее усилие — и деталь готова…

Андрей остановился, положил руки на мокрую холодную станину. Технолог продолжал что-то радостно рассказывать.

— Подождите, пожалуйста, — умоляюще попросил Андрей. Он отломил стружку. Острые кромки впились в кожу. Андрей потянул стружку за концы, они сжимались и разжимались, пружиня, они напоминали ему броню кабеля. Он растягивал стружку, пока она не сломалась; тогда он нагнулся и поднял целый ворох колючих стружек. Лицо Андрея слегка побледнело. Технолог смотрел на него с интересом.

…Открытие всегда наступает внезапно. Сколько бы ни ждать, ни стремиться к нему, сколько бы раз оно ни появлялось в мечтах, все равно в тот миг, когда оно возникает, единственное настоящее, оно подобно ослепительному взрыву. За какие-то секунды мозг Андрея представил стружку в виде специальной обмотки, которую вот таким же способом можно растягивать, изменяя характеристику. Если подключить такую катушку, то искажения скомпенсируются; он мысленно прикинул по формулам, как все изменится, — и все, все стало поразительно простым и ясным. Тут же, не выпуская из рук стружки, он принялся возбужденно объяснять технологу:

— Вы понимаете? Догадался! Вот здесь. Смешно! Как это про сто. Тут и емкость и индуктивности. Сделать вот такую катушку. Включить ее в разрез… А мы бились, бились…

Испуг, и радость, и недоверие горели в его глазах. Он говорил не умолкая. Вместе с технологом они поднялись к Ираклию Григорьевичу.