Столица

Монтэгю ничего не ответил; он весь дрожал от гнева.

— Скажи же мне, чем ты задел ее? — продолжал Оливер.— Неужели ты мне не доверяешь...

Монтэгю вдруг вскочил.

— Ах, Оливер! — воскликнул он.— Оставь меня, в покое! Уйди!

Он выбежал в соседнюю комнату, хлопнул дверью и, как зверь в клетке, принялся ходить взад и вперед.

Это ложь! Ложь! Ничего подобного миссис Уинни сказать не могла! Никогда он. этому не поверит — это подлая, пущенная кем-то из тайных его врагов сплетня!

Но тут его охватил новый прилив бешенства. Какая в конце концов разница — правда это или нет, и вообще, какая разница — что правда и что ложь? Разве так уж важно, совершил ли в действительности человек тот гнусный, отвратительный поступок, который ему приписывают, или нет? Важно то, что все говорят об этом. Важно то, что все этому верят и всем хочется, чтобы так было на самом деле! Взаимные пересуды — вот чем целиком исчерпываются интересы общества, вот что им по плечу! Эти люди проводят жизнь в грязных россказнях друг о друге, в атмосфере подозрений и цинизма, вечного перешептывания и подглядывания, упиваются вымыслами самых низких интриганов.

В нем поднялась волна ярости, подхватила его и по несла! Ярости против мира, в который он вступил, и против себя самого за ту роль, которую он в этом мире играл. Казалось, все вдруг разом достигло своего предельного напряжения; и он все возненавидел: возненавидел людей, с которыми сошелся, и их поступки, и то, на что они его толкали. Он возненавидел способ, каким добыл свои деньги и как он их тратил. Он возненавидел праздность и расточительность, пьянство и разврат, душевное убожество и снобизм.

Монтэгю вдруг круто повернулся и распахнул дверь в соседнюю комнату, где все еще сидел Оливер. Он остановился на пороге и воскликнул:

— Оливер, я ставлю на этом крест! Оливер смотрел на него в изумлении.

— Ты о чем? — спросил он.

— О том,— крикнул его брат,— что с меня довольно так называемого «общества»! Я решил все бросить. Ты иди своей дорогой, но я тебе не попутчик больше. Я натерпелся достаточно,— думаю, что и Элис тоже. Мы освободим тебя от забот о нас, развяжем тебе руки и отойдем в сторону!

— Что же ты намерен делать? — испуганно вскричал Оливер.

— Прежде всего я намерен выехать из этих дорогих номеров, выехать завтра же, когда истекает наш недельный срок. Затем я намерен прекратить швырять деньги на то, что мне не нужно. Я намерен раз и навсегда отказаться от приглашений и встреч с людьми, которые не нравятся мне и которых я не желаю знать. Я пытался стать партнером в твоей игре, старался изо всех сил, но это не по мне, и я решил отступить, пока не поздно. Я найду место, где можно прилично и скромно прожить свою жизнь, я дознаюсь наконец, правда ли, что в Нью-Йорке нельзя честно заработать кусок хлеба!