Замогильные записки Пикквикского клуба

— Любезный другъ, — вскричалъ м-ръ Пикквикъ, бросаясь въ объятія старика Уардля, — любезный другъ, объясните, ради Бога, этой дамѣ несчастное положеніе, въ которое меня поставилъ злонамѣренный мошенникъ. Вѣроятно, вы слышали всю исторію отъ моего слуги; объясните имъ, по крайней мѣрѣ, что я не воръ и не сумасшедшій.

— Я уже объяснилъ имъ, любезный другъ, все объяснилъ, — отвѣчалъ м-ръ Уардль, пожимая руку своего друга. М-ръ Трундель между тѣмъ энергически пожималъ лѣвую руку ученаго мужа.

— И кто говоритъ, что господинъ мой, джентльменъ изъ столицы, — перебилъ м-ръ Уэллеръ, — есть воръ, дуракъ или сумасшедшій человѣкъ, тотъ утверждаетъ гиль, околесную несетъ, городитъ вздоръ! И если въ домѣ, здѣсь или въ саду найдутся такіе олухи или болваны, что взводятъ небылицы на ученѣйшаго джентльмена, — будь они семи пядей во лбу, я готовъ расправиться съ ними по-свойски, въ этой самой комнатѣ, на этомъ самомъ мѣстѣ, если только вы, прекрасныя сударыни, потрудитесь убраться подобру поздорову въ свои спальни.

Закончивъ эту импровизованную рѣчь, м-ръ Уэллеръ хлопнулъ сжатымъ кулакомъ по своей ладони и бросилъ дружескій взглядъ на миссъ Томкинсъ, пораженную неописаннымъ ужасомъ при одномъ предположеніи дерзкаго слуги, что въ ея "вестгетскомь заведеніи для благородныхъ дѣвицъ" могутъ быть посторонніе мужчины, къ тому же олухи или болваны, какъ энергически выразился м-ръ Уэллеръ.

Такъ какъ въ особенныхъ объясненіяхъ со стороны м-ра Пикквика не оказалось ни малѣйшей надобности, то скоро ночная конференція въ "пансіонѣ благородныхъ дѣвицъ" была приведена къ вожделѣнному концу. Друзья отправились домой. М-ръ Пикквикъ хранилъ глубокое молчаніе во всю дорогу и даже не сообщилъ никакого остроумнаго замѣчанія въ гостиницѣ "Вѣстникъ", когда сидѣлъ онъ въ своемъ нумерѣ передъ пылающимъ каминомъ съ чашкой горячаго чаю. Ученый мужъ былъ, повидимому, отуманенъ и погруженъ въ глубокое раздумье. Разъ только, обративъ пытливый взоръ на м-ра Уардля, онъ проговорилъ:

— Вы какъ попали сюда?

— Очень просто. Мы, то есть Трундель и я, вздумали поохотиться на здѣшнихъ поляхъ, — отвѣчалъ м-ръ Уардль. — Мы пріѣхали въ эту гостиницу сегодня вечеромъ и съ изумленіемъ услышали отъ здѣшнихъ слугъ, что и вы тоже здѣсь. Чудесная встрѣча, Пикквикъ, право! — продолжалъ веселый старикъ, хлопнувъ по плечу своего любезнаго друга. — Я радъ, что вы здѣсь. Мы устроимъ общими силами забавную потѣху, и авось м-ръ Винкель еще разъ покажетъ намъ свою удаль… помните?

М-ръ Пикквикъ ничего не отвѣчалъ. Онъ даже не освѣдомился о здоровьи своихъ друзей на дачѣ Дингли-Делль. Допивъ на скорую руку другую чашку чаю, разбавленную ромомъ, онъ отправился въ свою спальню, приказавъ Самуэлю явиться къ нему со свѣчою, какъ скоро онъ позвонитъ.

Звонокъ раздался черезъ нѣсколько минутъ. М-ръ Самуэль Уэллеръ явился въ спальню своего господина.

— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, бросая безпокойный взглядъ изъ-подъ бѣлой простыни.

— Что прикажете? — сказалъ м-ръ Уэллеръ.

М-ръ Пикквикъ повернулся на другой бокъ и не сказалъ ничего. М-ръ Уэллеръ снялъ со свѣчи.

— Самуэль, — проговорилъ опять м-ръ Пркквикъ, дѣлая, повидимому, величайшее усиліе.

— Что прикажете? — отвѣчалъ еще разъ м-ръ Узллеръ.

— Гдѣ этотъ Троттеръ?

– Іовъ, сэръ?

— Да.

— Уѣхалъ, сэръ.

— Со своимъ господиномъ, я полагаю?

— Съ господиномъ или другомъ, чортъ его знаетъ, только вы угадали, сэръ: онъ отправился вмѣстѣ съ нимъ. Мошенники, сэръ.

— Джингль, я полагаю, нарочно подослалъ этого сорванца, чтобъ провести насъ?

— Именно такъ.

— Всю эту сказку насчетъ похищенія дѣвицы онъ выдумалъ?

— Непремѣнно. Ловкіе мошенники, сэръ, пройдохи первой руки.

— Въ другой разъ, я полагаю, этотъ Джингль не такъ легко ускользнетъ изъ моихъ рукъ.

— Разумѣется, — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ.

— И гдѣ бы я ни встрѣтилъ этого мошенника, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, приподнимаясь съ постели и ударивъ со всего размаха пуховую подушку, — гдѣ бы я ни встрѣтилъ этого проклятаго Джингля, я сотру его съ лица земли или мое имя — не Пикквикъ.

— A вотъ, сэръ, только бы заграбастать мнѣ въ свои лапы этого каналью съ восковой рожей, я повыжму настоящую водицу изъ его оловянныхъ буркулъ или мое имя — не Уэллеръ. Спокойной вамъ ночи, сэръ.

Глава XVII. Объясняющая удовлетворительнымъ образомъ, что ревматизмъ бываетъ иной разъ источникомъ вдохновенія для человѣка съ истиннымъ талантомъ

Организмъ м-ра Пикквика, крѣпкій и сильный, приспособленный вообще къ перенесенію всякихъ трудовъ и напряженій, не могъ, однакожъ, устоять противъ сцѣпленія непредвидѣнныхъ напастей, испытанныхъ имъ въ достопамятную ночь, описанную въ послѣдней главѣ. Холодная ванна на мокрой землѣ и спертый воздухъ въ душномъ чуланѣ произвели разрушительное дѣйствіе на его ноги и желудокъ.

Поутру на другой день м-ръ Пикквикъ почувствовалъ страшный припадокъ ревматизма.

Но, несмотря на физическую немощь, духъ его былъ бодръ, и мысли текли стройнымъ потокомъ въ его свѣтлой головѣ. Онъ былъ веселъ и даже остроуменъ, какъ всегда. Не чувствуя ни малѣйшей досады и никакого огорченія по поводу послѣднихъ приключеній, онъ смѣялся отъ всей души, когда м-ръ Уардль намекалъ шутливымъ тономъ на его ночныя похожденія въ дѣвичьемъ саду.

Этого мало. Въ первые два дня м-ръ Пикквикъ, принужденный лежать въ постели, призвалъ къ себѣ своего слугу, который и былъ при немъ безотлучно. Въ первый день м-ръ Самуэль Уэллеръ забавлялъ ученаго мужа анекдотами и повѣствованіями о различныхъ событіяхъ дѣйствительной жизни, во второй — м-ръ Пикквикъ потребовалъ перо, чернильницу, бумагу и просидѣлъ до глубокой ночи за письменнымъ столомъ. На третій день великій человѣкъ, продолжая засѣдать въ своей спальнѣ, отправилъ записку къ господамъ Трунделю и Уардлю, приглашая ихъ завернуть къ нему вечеркомъ и вмѣстѣ осушить бутылочку-другую вина. Приглашеніе принято было съ большою благодарностью; когда же тесть и зять усѣлись въ комнатѣ ученаго мужа за гостепріимнымъ столомъ, м-ръ Пикквикъ поспѣшилъ вынуть изъ своего портфеля небольшую тетрадку, гдѣ помѣщалось послѣднее произведеніе его плодовитаго пера.

— Это, господа, небольшой разсказъ, записанный мною вчера со словъ моего болтливаго слуги, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Разумѣется, я придалъ ему литературную форму. Хотите слушать?

— Сдѣлайте милость, — сказалъ м-ръ Трундель.

И м-ръ Пикквикъ, кашлянувъ два раза, принялся читать -

Повѣсть о приходскомъ писарѣ.

"Однажды, — это, впрочемъ, было давно, очень давно, — въ небольшомъ мѣстечкѣ, вдали отъ британской столицы жилъ-былъ маленькій человѣкъ, по имени Натаніэль Пипкинъ, занимавшій должность приходскаго писаря въ этомъ мѣстечкѣ. Хижина его стояла на проѣзжей улицѣ, минутъ на десять ходьбы до маленькой церкви и приходской школы, гдѣ регулярно каждый будничный день, отъ девяти часовъ утра до четырехъ вечера, онъ училъ читать и писать маленькихъ ребятишекъ. Былъ онъ, какъ можете себѣ представить, предобрѣйшее созданіе въ мірѣ, съ кривымъ носомъ и кривыми ногами; немного онъ косилъ лѣвымъ глазомъ и немного прихрамывалъ правой ногой. Образцомъ всѣхъ училищъ считалъ онъ свою собственную благоустроенную школу. Разъ, одинъ только разъ въ своей жизни, Натаніэль Пипкинъ видѣлъ епископа, настоящаго епископа, съ руками въ карманахъ шелковаго платья и съ парикомъ на головѣ. Тогда онъ былъ еще мальчишкой шестнадцати лѣтъ.

"Это было великимъ событіемъ въ жизни Натаніэля Пипкина, и можно было думать, что съ этой поры уже ничто болѣе не возмутитъ чистаго и свѣтлаго потока его земного бытія. Случалось, однакожъ, и совсѣмъ не такъ, какъ можно было думать. Однажды въ прекрасный лѣтній день, около двухъ часовъ послѣ полудня, когда Натаніэль Пипкинъ ломалъ свою голову надъ аспидной доской, придумывая грозную задачу въ назиданіе и наказаніе одному негодному мальчишкѣ, глаза его вдругъ устремились на розовое, цвѣтущее личико Маріи Лоббсъ, единственной дочери старика Лоббса, сѣдельника ремесломъ, жившаго насупротивъ приходской церкви. Это мгновеніе сдѣлалось второю знаменитою эпохой въ жизни Натаніэля Пипкина.