Замогильные записки Пикквикского клуба

— Кто тамъ?

— Опять не Іовъ! — подумалъ м-ръ Пикквикъ, торопливо отпрядывая вдоль стѣны. — Это женскій голосъ.

Едва успѣлъ онъ дойти до этого заключенія, какъ вдругъ отворилось наверху окно и четыре женскихъ голоса закричали разомъ:

— Кто тамъ?

М-ръ Пикквикъ не смѣлъ пошевелить ни рукой, ни ногой. Очевидно, что весь домъ пробудился отъ сна. Онъ рѣшился стоять неподвижно на своемъ мѣстѣ, пока затихнетъ эта страшная тревога, и потомъ, употребивъ отчаянное усиліе, перескочить черезъ стѣну или погибнуть y забора.

Лучше, разумѣется, ничего не могъ придумать первый мудрецъ въ свѣтѣ; но, къ несчастью, разсчетъ м-ра Пикквика основывался на предположеніи, что робкія женщины не посмѣютъ отворить двери въ другой разъ. Представьте же себѣ его изумленіе и ужасъ, когда онъ услышалъ звукъ желѣзнаго болта, звонъ защелки, и потомъ увидѣлъ обоими глазами, что дверь отворяется постепенно шире и шире! Онъ забился въ уголокъ, отступая шагъ за шагомъ. Дверь отворялась ширь; и шире.

— Кто тамъ? — взвизгнулъ многочисленный хоръ тоненькихъ голосковъ, принадлежавшихъ дѣвствуюшей леди, основательницѣ заведенія, тремъ гувернанткамъ, пяти служанкамъ и тремъ дюжинамъ молоденькихъ дѣвушекъ, пансіонерокъ, высыпавшихъ на лѣстницу въ папильоткахъ и бѣлыхъ простыняхъ.

Скажите по совѣсти, могъ ли м-ръ Пикквикъ откровенно отвѣчать на этотъ эксцентрическій вопросъ? Нѣтъ, разумѣется. Онъ стоялъ молча и едва дышалъ.

И среди ночного безмолвія хоръ дѣвицъ завопилъ дискантомъ: — Боже мой! Какъ мнѣ страшно!

— Кухарка, — сказала дѣвствующая начальница Вестгета, принявшая предосторожность стать на верхней лѣстничной ступени, позади пансіонерокъ и служанокъ, — кухарка, перешагните черезъ порогъ и посмотрите, что тамъ въ саду.

— Нѣтъ, сударыня, покорно васъ благодарю, — отвѣчала кухарка, — у меня не двѣ головы на плечахъ.

— Боже мой, какъ она глупа! — воскликнули три дюжины дѣвицъ.

— Кухарка! — повторила дѣвствующая леди съ великимъ достоинствомъ, — укоротите свой дерзкій языкъ. Я приказываю вамъ немедленно перешагнуть черезъ порогъ.

Здѣсь кухарка принялась плакать, и судомойка, вступясь за нее, сказала: — "какъ не стыдно вамъ, сударыня!" За что, какъ и слѣдуетъ, обѣщались судомойку прогнать со двора.

— Слышите вы, кухарка? — сказала дѣвственная лэди, сердито топая ногой.

— Какъ вы смѣете ослушаться начальницы? — вскричали три гувернантки.

— Какая она безстыдница, эта безсовѣстная кухарка! — заголосили тридцать шесть пансіонерокъ.

Подстрекаемая такими энергическими побужденіями, кухарка, вооруженная свѣчою, сдѣлала два шага впередъ и немедленно объявила, что въ саду нѣтъ никого и что шумъ, вѣроятно, произошелъ отъ вѣтра. Мало-по-малу дверь снова начала затворяться, какъ вдругъ одна изъ воспитанницъ, случайно бросившая взглядъ черезъ дверныя петли, испустила пронзительный визгъ и снова переполошила весь домъ.

— Что это сдѣлалось съ миссъ Смитерсъ? — сказала содержательница пансіона, когда упомянутая миссъ Смитерсъ продолжала корчиться въ истерическихъ припадкахъ.

— Боже мой, что съ вами, миссъ Смитерсъ? — заголосили тридцать пять молодыхъ дѣвицъ.

— Охъ!.. мужчина… мужчина тамъ… за дверью! — визжала миссъ Смитерсъ.

Услышавъ эту поразительную вѣсть, содержательница пансіона въ ту же минуту удалилась въ свою спальню, заперлась двойнымъ ключомъ и съ превеликимъ комфортомъ упала въ обморокъ на своей постели. Пансіонерки, гувернантки и служанки попадали на лѣстничныхъ ступеняхъ другъ на друга, и никогда свѣтъ не производилъ такого обилія визговъ, криковъ, обмороковъ, возни и толкотни.

Забывая собственную опасность, м-ръ Пикквикъ храбро выступилъ изъ своей засады и, остановившись въ дверяхъ, произнесъ громогласно:

— Милостивыя государыни!.. Милыя мои!

— Ахъ! ахъ! Онъ называетъ насъ милыми! — вскрикнула старшая гувернантка, знаменитая своимъ необыкновеннымъ безобразіемъ. — Ахъ, злодѣй!

— Милостивыя государыни, — проревѣлъ еще разъ м-ръ Пиквикъ, доведенный до отчаянія опасностью своего положенія. — Выслушайте меня. Я не воръ. Я пришелъ собственно къ вашей начальницѣ.

— Ахъ, злодѣй, злодѣй! — закричала другая гувернантка. — Онъ пришелъ къ миссъ Томкинсъ!

Послѣдовалъ общій визгъ, оглушительный и страшный для непривычнаго уха.

— Бейте тревогу, звоните въ колоколъ! — возопили двѣнадцать голосовъ.

— Погодите, умоляю васъ, — говорилъ несчастный м-ръ Пикквикъ. — Милостивыя государыни, посмотрите на меня, вглядитесь пристально въ мое лицо. Похожъ ли я на вора? Милостивыя государыни, вы можете меня связать, если угодно, скрутить руки и ноги и запереть меня въ темный чуланъ. Только напередъ, умоляю, выслушайте меня.

— Какъ вы попали въ нашъ садъ? — пролепетала горничная, начинавшая приходить въ себя.

— Позовите начальницу этого заведенія, и я объясню ей все, клянусь честью, все объясню, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, надрывая свою грудь до послѣдней степени силы. — Но успокойтесь напередъ, позовите свою начальницу, и вы услышите все… все!

Была ли причиною кроткая наружность м-ра Пикквика, его нѣжное и ласковое обращеніе, или вмѣшалось сюда непреодолимое, врожденное женскимъ душамъ любопытство услышать какую-нибудь тайну, только нашлись въ этомъ обществѣ четыре разсудительныя особы, устоявшія противъ истерическихъ припадковъ. Желая вполнѣ удостовѣриться въ искренности смиреннаго джентльмена, онѣ предложили ему родъ домашняго ареста, и м-ръ Пикквикъ согласился по доброй волѣ отправиться въ темный чуланъ, гдѣ хранились дѣтскія шляпки и сумки съ сухарями. Рѣшено, что изъ этого убѣжища будутъ производиться переговоры запертаго мужчины съ начальницею пансіона. Это успокоило всѣхъ другихъ дѣвицъ и даже самую миссъ Томкинсъ, которая, наконецъ, успѣла очнуться отъ обморока въ своей спальнѣ. Когда миссъ Томкинсъ сошла внизъ, конференція открылась такимъ образомъ:

— Что вы дѣлали въ моемъ саду, дерзкій мужчина? — спросила миссъ Томкинсъ слабымъ голосомъ.

— Я пришелъ предупредить васъ, милостивая государыня, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ изъ чулана, — что одна изъ вашихъ молодыхъ пансіонерокъ собиралась бѣжать въ эту ночь.

— Бѣжать! — воскликнули въ одинъ голосъ миссъ Томкинсъ, три гувернантки, тридцать шесть пансіонерокъ и пять служанокъ. — Кто? Съ кѣмъ?

— Съ вашимъ другомъ, м-ромъ Фицъ-Маршаломъ.

— M_о_и_м_ъ другомъ! Я не знаю никакого Фицъ-Маршала.

— Ну, такъ, стало быть, онъ извѣстенъ вамъ подъ собственнымъ именемъ Джингля.

— Я не знаю никакого Джингля.

— Въ такомъ случаѣ, меня обманули нагло и безстыдно, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Я сдѣлался жертвою глупаго и гнуснаго заговора. Пошлите, милостивая государыня, въ гостиницу "Вѣстникъ", если вы не вѣрите моимъ словамъ. Умоляю васъ, сударыня, благоволите послать въ гостиницу за слугой м-ра Пикквика, президента Пикквикскаго клуба.

— Долженъ быть почтенный джентльменъ, — сказала миссъ Томкипсъ гувернанткѣ, занимавшейся въ ея пансіонѣ преподаваніемъ ариѳметики и каллиграфіи. — Онъ держитъ слугу.

— Гораздо вѣроятнѣе, миссъ Томкинсъ, что слуга держитъ его въ своихъ рукахъ, — отвѣчала ариѳметическая гувернантка. — Онъ сумасшедшій, миссъ Томкинсъ, это ясно.

— Ваша правда, миссъ Гуиннъ, — отвѣчала миссъ Томкинсъ, — онъ сумасшедшій. Пусть двѣ служанки отправятся въ гостиницу "Вѣстникъ", a другія останутся съ нами. Надобно принять мѣры на случай, если вздумается ему разбивать дверь.

Такимъ образомъ, двѣ служанки побѣжали въ гостиницу за м-ромъ Самуэлемъ; три другія окружили миссъ Томкиисъ, приготовившись на всякій случай къ мужественной защитѣ. М-ръ Пикквикъ съ философскимъ равнодушіемъ сѣлъ на сундукъ и погрузился мыслью въ суету мірскую.

Черезъ полтора часа служанки воротились. Радостно забилось сердце м-ра Пикквика, когда онъ услышалъ голосъ своего вѣрнаго слуги; но вмѣстѣ съ нимъ пришли еще какіе-то другіе джентльмены, кто именно — м-ръ Пикквикъ не могъ сообразить, хотя голосъ ихъ казался ему знакомымъ.

Послѣдовало краткое совѣщаніе съ содержательницею пансіона, и вслѣдъ затѣмъ отворили дверь. М-ръ Пикквикъ вышелъ изъ чулана и, окруженный всѣми обитательницами Вестгета, увидѣлъ передъ своими глазами м-ра Уэллера, старика Уардля и нареченнаго зятя его, м-ра Трунделя.