Ураган

Наконец Сяо Сян хитро ухмыльнулся и проговорил:

— Прислал, прислал тебе письмо твой Бай Юй-шань.

Он вытащил из кармана конверт и передал ей. Она схватила и с плохо скрываемым волнением начала вертеть его в руках.

— А что же он тут написал? Ты уж прочитай мне. Я неграмотная.

— Давай прочитаю, — рассмеялся начальник и разорвал конверт.

«Привет Су-ин!» — начал Сяо Сян. — Это твое имя, что ли?

— Мое, мое…

— А я даже и не знал. Ну ладно, слушай дальше.

«Я окончил партийные курсы в городе Хулане. Теперь перевели меня на работу в милицию в город Шуанчэнцзы. Сейчас я совсем здоровый. Недавно у меня разболелся глаз, да доктор вылечил. Еще пройдет два месяца, и будет новый год. Может быть, попрошу отпуск и приеду к тебе ненадолго. Как там у вас с урожаем в этом году? Все ли убрала с поля и все ли зерно сдала государству? Ты работай старательнее, а также активнее участвуй в борьбе с помещиками, смотри не отставай. С людьми ни в коем случае не затевай ссоры, о любом деле договаривайся по-хорошему, и еще одно — никогда не важничай.

Шлю тебе мой революционный привет. Бай Юй-шань».

Дасаоцза бережно взяла письмо и положила под одеяло.

Конечно, кто-то помог ему написать, но это неважно. Важно то, что мысли были его собственные.

Пока Сяо Сян сидел, Дасаоцза ни на минуту не переставала думать, куда лучше положить письмо, и как только начальник ушел, вынула письмо из-под одеяла, положила его в ящичек, на который ставилась лампа, но тотчас передумала: нет, здесь совсем не место для такого письма. Она внимательно оглядела комнату и наконец спрятала свое сокровище в сундук.

Лишь после этого Дасаоцза успокоилась. Довольно улыбаясь, она села на кан и принялась за работу.

На улице начальник бригады увидел Хуа Юн-си, поившего свою корову у колодца. Сяо Сян еще издали приветствовал его, но Хуа Юн-си ответил как-то сдержанно и потупил глаза. Они поговорили немного, и Хуа Юн-си предложил:

— Пойдем лучше ко мне. Уж очень большой сегодня ветер.

Они пошли. Сяо Сян посмотрел на корову и вспомнил:

— Ведь тебе в прошлом году досталась лишь одна конская нога.

— Досталась… А потом я целую лошадь купил…

— О!.. Да ты, я вижу, разбогател!

— Я не разбогател. У жены были скоплены деньги. Она мне и дала их.

— Так почему же у тебя оказалась корова?

Хуа Юн-си промолчал.

— Ведь для работы и перевозок лошадь больше годится, — допытывался Сяо Сян.

— Нет… — угрюмо отозвался тот. — Корова лучше. И ест меньше, и ночью вставать не надо. К тому же каждый год приплод давать может. Через год у меня будут уже две коровы. Если одна и подохнет, другая останется…

Сяо Сян знал, почему некоторые крестьяне предпочитают держать коров. На лошадей дают наряды. Он отлично понял, что названная Хуа Юн-си причина — простая отговорка, и рассмеялся:

— Ты сознайся лучше: не хочешь держать лошадь, чтобы не получать наряды на перевозки.

— Нет, зачем же… — начал было Хуа Юн-си, но умолк.

Сказать ему было нечего. Да он и вообще отвык говорить с людьми, потому что никуда не ходил, ни с кем не встречался.

С той поры как стрелок Хуа женился на вдове Чжан, жизнь его резко изменилась. Он все время сидел дома, делал только то, что ему говорила жена, и никто бы не смог его заставить предпринять что-либо без ее ведома.

Вся деревня знала, что верховодит в доме вдова Чжан. Началось с того, что она решительно запретила ему участвовать в общественной жизни деревни. Он попробовал было защитить свою самостоятельность. Произошла ссора. Вдова разозлилась и крикнула:

— Если ты хоть раз зайдешь в этот крестьянский союз, я заберу вещи и уйду от тебя!

Хуа Юн-си хотел ответить бранью. Но непреклонный вид вдовы сломил его. Он подумал: ему уже за сорок, стар не стар, но и не молод. Вот и полжизни прошло в одиночестве. Работаешь в поле до темноты, а вернешься домой усталый и голодный, и некому тебе ни ужин приготовить, ни чаю вскипятить. Если сам о себе не позаботишься, так голодным и ляжешь спать. И стрелок Хуа, опустив голову, покорился. Вдруг она и в самом деле возьмет да уйдет и он опять останется один-одинешенек!

Хуа Юн-си вышел из отряда самообороны и не являлся больше в крестьянский союз. Прежде чем начать какое-нибудь дело, он всегда советовался с женой и безропотно выполнял все ее требования.

Когда он купил лошадь, вдова Чжан сказала, что надо сменять ее на корову, а то от нарядов отбою не будет. Хуа Юн-си молча отправился к Ли Чжэнь-цзяну, отдал ему лошадь и взял взамен черную корову. На следующий день из крестьянского союза пришли к нему с нарядом. Он смущенно улыбнулся:

— Какой может быть наряд? Ведь у меня корова. Ходит она медленно, не запрягать же ее в одну телегу с лошадью?

Вдова Чжан часто бывала в гостях у жены Ли Чжэнь-цзяна, и они судачили целыми днями. Когда Чжан Фу-ин и Ли Гуй-юн пробрались в крестьянский союз и изгнали Го Цюань-хая, Хуа Юн-си был возмущен этой подлостью, но промолчал и на все махнул рукой.

Войдя во двор, Сяо Сян увидел вдову Чжан, которая кормила свинью. Она холодно кивнула ему и в дом не пригласила. Хуа Юн-си почувствовал себя неловко и поднял на Сяо Сяна умоляющие глаза. Начальник бригады, чтобы выручить Хуа Юн-си, сказал, что торопится и зайти в дом не может. Они поговорили некоторое время во дворе, и Хуа Юн-си проводил его до плетня. Расставаясь, начальник бригады заметил:

— Хуа Юн-си, не следует забывать, кто дал тебе новую жизнь.

— Как же можно забыть, начальник…

Вернувшись в крестьянский союз, Сяо Сян, не раздеваясь, присел к столу и извлек из полевой сумки пачку партийных анкет. Он разыскал анкету Хуа Юн-си, прочел свою рекомендацию. Прошло уже восемь месяцев, а Хуа Юн-си все еще числился кандидатом в члены партии.

Начальник бригады еще раз внимательно просмотрел анкету. Он вспомнил, каким героем показал себя стрелок Хуа в боях с бандой Ханя-седьмого. Нет, Сяо Сян не ошибся, что дал ему тогда такую хорошую рекомендацию, А сейчас этот Хуа Юн-си отказывается даже от выполнения нарядов на перевозки.

Сяо Сян решительно взял перо и там, где в анкете стояло слово «примечание», твердым почерком написал: «исключить».

Но он не положил анкету обратно в сумку. Держа ее перед глазами, Сяо Сян задумался. Ведь у Хуа Юн-си в те трудные дни, когда бригада начинала развертывать работу среди крестьян, были несомненные заслуги. Что же произошло с ним теперь? Собственно, ничего непоправимого не случилось. Он просто остановился в своем развитии. Но можно ли во всем винить его одного? Партийность для человека священна, и ему, Сяо Сяну, не дано права, повинуясь чувству, лишать человека этой святыни. Хуа Юн-си еще может одуматься. И начальник бригады приписал слово «временно». Надо будет подробнее разузнать об этом человеке, решить вопрос в районном комитете и только после этого представить партийное дело Хуа Юн-си на рассмотрение организационного отдела уездного комитета партии.

IV

Однажды после совещания новая бригада Сяо Сяна разделилась на группы. Члены ее, даже не пообедав, свернули свои тонкие одеяла и пешком в снежную метель разошлись по соседним деревням.

Сяо Сян остался с одним Вань Цзя, ожидая возвращения Го Цюань-хая. Он не раз подходил к его лачуге, но на дверях висел замок. Тогда начальник бригады обошел соседей и наказал, чтобы, как только они увидят Го Цюань-хая, тотчас же дали ему знать.

Когда Сяо Сян вернулся в крестьянский союз, главный дом бывшей помещичьей усадьбы был битком набит народом.

Чжан Цзинь-жуй снял с двери надпись «Без дела не входи», а возчик Сунь сперва злорадно плюнул на надпись «Кабинет председателя по просвещению народа», а затем изорвал ее на мелкие клочки. Теперь он почувствовал себя до некоторой степени отомщенным за пинок Чжан Фу-ина.

Люди деревни Юаньмаотунь опять воспрянули духом. Батраки и бедняки решили заново перестроить всю работу крестьянского союза.