Державный плотник

ус себе не дует.

В это время Марта внесла сладкое и стала убирать тарелки.

- Погоди, милая, не уходи, - ласково сказал ей Меншиков, - мне бы хотелось порасспросить тебя кое о чем.

3

Меншиков залюбовался глядевшими на него детски-наивными прелестными глазами и ясным полненьким личиком.

- Мне сказали, что тебя зовут Мартой? - сказал Меншиков.

Девушка молчала, переводя вопрошающий взор с Меншикова на Балка.

- Откуда ты родом, милая Марта? - спросил первый.

- Из Вышкиозера, господин, из Ливонии, - тихо сказала девушка, и на длинных ее ресницах задрожали слезы.

Мысль ее мгновенно перенеслась в родное местечко, к картинам и воспоминаниям не далекого, но ей казалось, далекого детства... И вот она здесь, среди чужих, в неволе, полонянка...

- Кто твой отец, милая? - еще ласковее спросил царский любимец.

- Самуил Скавронский, - был ответ.

- Ливонец родом?

- Ливонец, господин.

- Сколько тебе лет, милая?

- Восемнадцать весной минуло.

- Ты девушка или замужняя?

Марта молчала, она взглянула на Балка, как бы ища его поддержки.

- Странная судьба сей девицы, - сказал полковник, - она замужняя, а остается девкой.

- Как так? - удивился Меншиков.

- Дело в том, - продолжал Балк, - что едва ее обвенчал пастор с ее суженым, как она тут же, около кирки, стала вдовой: ни жена она, ни девка.

- Да ты что загадками-то меня кормишь? - нетерпеливо перебил полковника царский посланец.

- Какие загадки, сударь!.. Как раз в те поры, что ее венчали, мы почали добывать их город. А ее жених был ратный человек, и заместо того, чтобы вести молодую женку к себе в опочивальню, он попал на городскую стену, где ему нашим ядром и снесло голову... Такова моя сказка, закончил Балк, - такова ее горемычная доля.

Марта плакала, закрывшись передником... Невольница, горькая сирота, на чужой стороне - ныло у нее на сердце.

Горькая судьба бедной девушки тронула Меншикова. Он подошел к ней и нежно положил ей руку на голову.

- Не горюй, бедная девочка, не убивайся, - ласково говорил он.

От ласковых слов девушка пуще расплакалась:

- Перестань, голубка... Что делать! Не воротить уж, стало, твоего суженого, на то Божья воля. Ты молода, еще найдешь свою долю. А у нас тебе хорошо поживется. И семья твоя, отец и мать, к тебе приедут, будете жить вы у нас в довольствии, я за это ручаюсь. Наш государь милостив, и особливо он добр к иноземцам, жалует их, всем наделяет, и тебя, по моему челобитью, всем пожалует... Не убивайся же, - говорил Александр Данилович, продолжая гладить наклоненную головку девушки.

Марта несколько успокоилась и открыла заплаканное личико.

- О, господин! - прошептала она и поцеловала у Меншикова руку.

Кто мог думать, что у той, которая теперь робко поцеловала руку у царского посланца, высшие сановники государства будут считать за честь и милость поцеловать царственную, самодержавную ручку!..

Портомоя! Солдатская прачка и кухарка!..

А разве мог думать и Меншиков,