Папаша Амабль

уж потом разом узнать — удача или неудача. Вечер был безлунный, беззвездный, один из тех туманных вечеров, когда воздух от сырости кажется сальным. Со дворов тянуло легким ароматом яблок: было время сбора ранних сортов, скороспелок, как говорят в этой стране сидра. Сквозь узкие окна хлевов, мимо которых шел Сезер, на него веяло теплым запахом дремавших на навозе коров; в конюшнях слышалось топотание лошадей, оставшихся на ногах и с хрустом растиравших челюстями сено, выбранное из ясель.

Он шагал, не разбирая дороги и думая о Селесте. В его неискушенном мозгу, где рождались не мысли, а лишь образы, как непосредственное отражение предметов, любовные мечты принимали осязаемый облик рослой краснощекой девушки, которая, подбоченясь, стояла у дороги и смеялась.

Такой он увидел ее в день, когда в нем проснулось влечение к ней. Знакомы они были с детства, но внимание на нее он обратил лишь в то утро. Они поболтали минуту-другую, потом он ушел и всю дорогу твердил про себя: “А ведь девка-то хороша! Жаль только, с Виктором согрешила”. Он думал о ней до самой ночи, весь следующий день тоже.

Встретившись с нею опять, он почувствовал, что у него запершило в горле, словно ему через глотку всунули до самой груди петушиное перо. С тех пор, бывая С Селестой, он всякий раз испытывал то же нервное щекотание.

Через три недели он решил жениться на ней: больно уж она ему нравилась. Он не сумел бы объяснить, почему она забрала такую власть над ним, и только повторял: “На меня накатило”, — словно его вожделение к этой девушке было неотразимо, как злые чары. То, что она согрешила, нисколько его не тревожило. Велика беда! Селеста же не стала от этого хуже, — думал он без всякой неприязни к Виктору.

Но вдруг у кюре не получится? Что тогда? Сезер не осмеливался даже думать об этом — так мучила его тревога.

Он дошел до дома священника и, дожидаясь кюре, сел у калитки.

Протомился он час, а может, и больше, как вдруг услыхал на дороге шаги и различил, хотя ночь была очень темная, еще более темное пятно — черную сутану.

Сезер встал, чувствуя, что ноги у него подкашиваются, не смея задать вопрос, боясь узнать правду.

Священник заметил его и весело объявил:

— Ну, сын мой, все улажено. Парень пролепетал:

— Улажено?.. Быть не может!

— Улажено, дружок, хоть и не без труда. Упрям же, однако, твой родитель! Чистый осел! Крестьянин все еще сомневался:

— Быть не может!

— Полно тебе! Приходи завтра в полдень — потолкуем насчет оглашения.

Сезер поймал руку кюре. Он жал ее, тискал, тряс и, заикаясь, повторял:

— Правда? Правда, господин кюре?.. Слово честного человека, в воскресенье буду на проповеди.

Глава 2

Свадьбу справили в середине декабря. Справили скромно: молодые были небогаты. Северу, одетому во все новое, уже с восьми утра не терпелось отправиться за невестой и повести ее в мэрию, но час был еще слишком ранний, и парень уселся за стол на кухне в ожидании родных и приглашенных: они должны были зайти за ним.

Целую неделю шел снег;