Чистота сердечных сокращений

Она отколола с двери карту, свернула трубочкой и подала ему:

- Бомбо. Метание. Закончено. Товарищ командир.

Глава 9, интимно-косметического содержания

- Буду любить до крайнего вздоха. Простите, у нас не принято – «последний».

- Тяжкий крест… Зачем вам?

- Больше нечего. Нести…

- С моей стороны это… злоупотребление.

- Понесу. Всё же. Будем просыпаться вместе. – Она счастливо заплакала и повернулась на живот. – Погладьте.

На тяжёлых, атласной кожи, ягодицах симметрично лежали два матовых пятна. Ровные, круглые. Он провёл пальцами – шершаво, как цыпки.

- Натоптыши… - откликнулась она. – Крем кончился.

- Напоптыши, по-моему. Следы усидчивой работы. Награда за заслуги первой степени, для скрытого ношения на обеих половинках задней полусферы…

- Охальник… Пересмешник… Дамский угодник… Благодарю.

- Специалисты склонны считать, что эластичность кожи зависит от количества потребляемой жидкости…

- А вы. Простите. По какому департаменту. Будете?

- Я, сударыня, ИЧП «Пронин». Дамская парфюмерия и косметика. Коммивояжирую.

- Поразительно. И в каких же местах? Успешен ли бизнес?

- Повсеместно. Без прибыли. Кстати, изучал эволюцию спроса в Японии, во Франции. Между прочим, француженки предпочтут иметь пару лишних морщинок на лице, чем одну, самую крохотную – на попе. Для них – принципиально. У японок с этим тоже строго, но они природно стыдливей (так принято считать – наивная публика: у них вовсе нет ограничений) или по иной причине – дефекты кожи они доверяют только собственному осязанию.

- Хорошо, что я – русская… Мсье Пронин, не осталось ли среди образцов вашей продукции средства экстраэффективного? – Марина педикюром большого пальца указала на висевшую на дверной ручке авоську с пухлым газетным свёртком. – Ведь я этого достойна?

Коробейник в задумчивости погладил «следы» и, сдёрнув авоську, молвил:

- С условием. Вы меняете место работы, ибо лечение данным средством исключает сидячий образ… и переходите в ИЧП, моделью. Сидеть не придётся. Что демонстрировать? Как что? Эффективность. Публика наша, пока не пощупает… Ну, что – идёт? Ведь вы этого достойны…

От восторга и лежания на животе Марина икнула и запахнулась простынёй:

- Полагаю, с зарплатой проблем не будет? – вопрос жлобский, но ей надо было что-то сказать.

- Ни коим образом, мадам. У нас это не предусмотрено.

- Согласна. Именно это. Я имела ввиду.

Из мятого газетного кома Пронин извлёк коробочку о семи углах, цвета нильского крокодила (Марина видела их по ТV вчера), в ядовито-жёлтых, сочащихся потёках. С запахом свежих членистоногих.

Сердце Марины забилось птицей. Незамедлительно пришла на память давняя и далёкая подруга. Мечтательная, романтическая сумасбродка… Выкинула штуку: намазалась с головы до педикюра дрянью какой-то и улетела… Чёрт знает куда.

Поймав на себе испытующий взгляд коммивояжёра и, не желая показаться жеманницей из-под Конотопа, Марина двумя пальцами приняла коробочку.

Пронин, не размыкая уст и, в свою очередь, не уподобив себя хрестоматийному соблазнителю, повелел взглядом:

- Открыть. Вдохнуть. Лизнуть.

- Интриган… Доколе мученья? - запело в груди, и вскользь, на выдохе, Марина справилась: - Как с налогами?

- Натурально, наложницами… - тема не трогала предпринимателя.

- Ваши возможности безграничны… Но что мы будем есть?.. где спать?.. в наших странствиях по бедной земле?..

- Как всегда – подворовывать у дачников, на шести сотках… А спать на берегу, под перевёрнутой лодкой. Авоська – под голову…

- Счастье какое! За что, господи… Мамочка родная…

- Счастье? Это что? Красивая Меча? Магический овал?

- Со-частье: со-единенье целого из частей, со-участье… А также иные смыслы, идущие от СО…

- Куда? Идущие?

- Во главу угла…

- Не дискутируется.

Дальнейшее рассуждение смыслов оказалось пусто словьем.

- Мажьте. Иван Алексеевич.

Глава 10, которая может быть ошибочно принятой как

заключительная, являясь, по сути, прологом

«…на скаку обернулась и увидела, что сзади нет, не только разноцветных башен с разворачивающимся над ними аэропланом, но нет уже давно и самого города, который ушёл в землю и оставил по себе только туман».

Декабрь 2009 г.

ТЕО И КЛЕО

Конспектированный роман

С первой же встречи он произвёл на неё неизгладимое впечатление, пробудил глубокое волнение. Подобного ей не доводилось испытывать – ни в пору безмятежного девичества, ни в кратком и трагическом замужестве, ни потом, в долгие и беспросветные годы одиночества...

Она без труда распознала в себе это чувство, не посетившее её раньше, но неотступно подстерегавшее всю жизнь. Что же послужило надёжным подтверждением? Не те ли безошибочные признаки – она много читала о них: каждый раз при встрече в аллеях её бросало в жар, на шее и на щеках вспыхивали некрасивые красные пятна, а ноги слабели и делались «не свои»? При этом когда между ними оставалось два-три шага, она, будто тургеневская барышня, опускала глаза, как бы досадуя на судьбу: ах, сударь... поздно... поздно.

Так могло казаться со стороны.

На самом же деле в её душе не возникало ни малейшего намёка на ропот, ещё менее того – досады. Лишь тихая, но неколебимая уверенность, как если бы она ждала дальнего гостя – уже и осень прошла, и зима на исходе, длинные тени легли на тропинку к её бедному дому... и вдруг! Скрип снега у крыльца: обмануться невозможно...

- Ну, вот и Вы... Пожалуйте к столу...

На следующий день, при встрече, прежде чем опустить глаза, она постаралась получше разглядеть его. Высокий, и почти прямой. Прихрамывает, опираясь на трость. Элегантен. Сед той – голубоватой, как снег гор – сединой, что видится неправдоподобной. Сросшиеся брови сединой не тронуты, чёрные. Тщательно подстриженные усы. Кожа выбритого лица – жёлто-коричневый пергамент. Единственное, что выдаёт возраст...

«Роберт Тейлор, – укололо в грудь, – «Мост Ватерлоо...»

Поравнявшись, она незаметно втянула в себя воздух: табак... резеда... что-то ещё... Тимьян? Он слегка растянул губы в вежливой улыбке узнавания, и они разминулись. Впрочем, улыбка могла предназначаться и не ей – вслед семенили две дамы.

Они ещё раз встретились и разминулись в аллее. Также мерно и значительно постукивая тростью, подняв твёрдый подбородок, он прошёл мимо, скользнув взглядом поверх головы. «Да, это тимьян... Что ж... буду страдать тайно, – улыбнулась она своим мыслям. – Однако вальс-бостон за Вами, милорд».

...На прогулку она надела чёрный строгий пиджак с белоснежным шейным платком. Это был скрытый посыл и прочитывался как знак: нам не миновать друг друга. Но чёрно-белая чересполосица прожитой жизни просит не спешить. Малый остаток отведенного времени – малость кажущаяся... Ожидание – тоже часть.

Он стоял на её пути и улыбался великолепными зубами. Только ей – она теперь не сомневалась. Подошла вплотную, пытаясь не выдать быстрые слёзы. Он перехватил трость в правую руку, а левую галантно согнул в локте.

Дорога шла на подъём. Воздух в поле вибрировал от жары, стрекота и жужжания. Она остановилась, тяжело дыша.

- Валидол... с Вами? – обеспокоенно глянул он.

Она смешливо высунула язык: на кончике красовалась таблетка...

- Может, вернёмся в парк? И там присядем?

- Нет. Здесь просторно... Идёмте ещё.

- Будь по-вашему... Помните, у Платонова? «Три вещи меня поразили в жизни – дальняя дорога в скромном русском поле, ветер и любовь». Долгие годы я был лишён этого. И вот – русское поле, бесконечная дорога... И мы... Поразительно. Ветер – моя судьба. Любовь?.. Вы, конечно, ждёте немедленного ответа, заранее отвергая несовпадения... Что ж, это право каждой женщины. Извольте.

Любовь... Нигде на земле это слово не соответствует русскому пониманию. У нас всё определено при венчании: взаимопоглощение на добровольных началах, заведомо невыполнимые обязательства... Вы не находите? Для меня любовь – это доверие. Не так уж мало в этом мире. У меня никогда не было семьи, гнезда. А женщины... Многих я не помню. К другим испытываю благодарность... за доверие. За жизнь. Доверие за доверие – выше любви я не знаю.