Большие деньги

– Ну а теперь рассказывайте, как вы получили ваши пальмовые веточки.

– Ах, эти лягушатники время от времени подкидывают их нам, чтобы наши парни не скучали.

– Сколько вы сбили этих варваров, этих немцев?

– Стоит ли говорить об этом?

– Ах, что же это такое! – Она в негодовании стукнула ножкой об пол такси. – Никто мне ничего не рассказывает. Порой мне кажется, что никто из вас на самом деле никогда и не был на фронте.

Чарли засмеялся. В горле он почувствовал легкую сухость.

– Ну, мне приходилось там побывать пару раз, полетать над ним.

Она резко повернулась к нему. В темном салоне такси в ее глазах блеснули искорки.

– Ах, я все понимаю… Лейтенант Андерсон, мне кажется, что вы, летчики, – самые замечательные люди на свете.

– Мисс Хамфриз, мне кажется, вы… тоже славная, девушка что надо. Только я боюсь, что наше такси так никогда и не дотащится до этого притона… или как там он называется…

На секунду она опять прислонилась плечиком к нему. Рука ее снова оказалась в его руке.

– Между прочим, меня зовут Дорис, – сказала она обиженным, как у девочки, голоском.

– Да, Дорис, – повторил он. – А меня зовут Чарли.

– Чарли, скажите, вам нравится танцевать? – спросила она все тем же капризным голоском.

– Конечно, я это люблю, – ответил он, покрепче сжимая ее руку.

От этого мимолетного рукопожатия голос у нее вдруг изменился, растаял, как леденец.

– Я тоже. Боже, как мне нравится!

Когда они вошли в зал, оркестр играл «Дарданеллы». Чарли оставил свою шинель с фуражкой в гардеробе. Тяжелые, седые брови метрдотеля учтиво склонились над накрахмаленным воротничком белой рубашки. Чарли шел следом за ее стройной спиной с соблазнительным напудренным открытым островком между лопатками, где самое место для его руки; шел по красному ковру между беленькими столиками, за которыми сидели мужчины в хрустящих рубашках и женщины с обнаженными плечами, вдыхая острый запах шампанского, шипящих на жаровнях гренок с сыром; шел по краю танцевального круга, на котором кружились пары, прямо к круглому белому столу, где уже разместились приехавшие сюда раньше их гости. Ножи и вилки поблескивали на твердых сгибах свежих скатертей.

Миссис Бентон, стягивая свои крохотные, словно детские, белые перчатки, неотрывно глядела на красную физиономию Олли Тейлора, который рассказывал что-то забавное.

– Давайте потанцуем, – прошептал Чарли Дорис. – Давайте будем танцевать все время, без устали.

Чарли, опасаясь, как бы во время танца не прижать ее к себе слишком грубо, старался удерживать партнершу подальше от себя. Она танцевала как-то странно – с закрытыми глазами.

– Послушайте, Дорис, да вы просто чудесно танцуете.

Когда музыка прервалась, у них обоих слегка плыли перед глазами белые столики, сигаретный дым и все посетители. Дорис внимательно глядела на него краешком глаза.

– Вы, наверное, скучаете по француженкам, Чарли, признавайтесь. Могу поспорить. Ну а как они танцуют, эти француженки?

– Просто ужасно!

Сидя за столиком, они пили шампанское из кофейных чашечек. По просьбе Олли посыльный доставил сюда из клуба две бутылки. Музыка снова заиграла, но на сей раз Чарли пришлось танцевать с миссис Бентон, а потом с другой дамой, сплошь увешанной бриллиантами и с туго затянутой поясом осиной талией. С Дорис ему удалось потанцевать еще только дважды. Чарли давно заметил, что гости не прочь разойтись по домам, так как Олли уже изрядно надрался. У того в заднем кармане лежала фляжка с шотландским виски, и он пару раз вытаскивал Чарли в туалет, чтобы там пропустить с ним по глоточку. Чарли только для видимости прикладывался к горлышку, надеясь, что ему повезет и удастся проводить Дорис домой.

Когда все они вышли на улицу, то выяснилось, она живет в том же квартале, что и Бентоны. Как ни старался Чарли подойти к ней поближе, когда дамы разбирали свою верхнюю одежду в гардеробе, перед тем как отправиться на такси домой, это ему не удалось. Он только зря потолкался на обочине этой говорливой женской компании, но так и не перехватил ее взгляда. Она только сказала:

– Спокойной ночи, Олли, дорогой, спокойной ночи, лейтенант Андерсон!

Швейцар захлопнул дверцу машины, и она уехала. Он так толком и не понял, были ли среди тех многочисленных рук, которые ему пришлось пожимать, и ее нежные пальчики.

Новости дня XLV

Американский план

Фредерик Уинслоу Тейлор [2] (все в магазине называли его Расторопный Тейлор) родился в Джермантауне, штат Пенсильвания, в год избрания Бьюкенена [3] президентом. Его отец был адвокатом, мать – из семьи китобоев Нью-Бедфорда. Она была большая поклонница таланта Эмерсона, [4] принадлежала к унитарианской церкви и была членом общества Браунинг. [5] Ярая аболиционистка, она свято верила в демократические нормы; она была домохозяйкой старой школы и никому в доме не давала сидеть без дела ни минуты от зари до темноты. Она сама составила следующие правила поведения: самоуважение, уверенность в собственных силах, самоконтроль и холодная рассудочная голова для запоминания множества цифр.

Ей, однако, хотелось научить своих детей ценить по достоинству все изящное, поэтому она на три года отвезла их на Европейский континент, где показала величественные соборы, Гранд Опера, древнеримские мостовые, картины старинных мастеров под слоем потускневшего коричневого лака в больших позолоченных, с лакировкой же, рамах.