Чувство древнее, как мир

Наступил 1567 год. С каждым днем для горящей страсти Марии к Босуэллу и разгорающейся страсти Босуэлла к короне болеющий в Глазго Дарнлей становился все более неугодной фигурой. Умные головы нашлись, чтобы дать обезумевшей от любви королеве дельный совет. Только у умных голов с совестью было не все в порядке. Мейтленд настаивал все-таки выждать или при помощи подосланных врачей превратить несмертельную болезнь Дарнлея в смертельную. Меррей, как обычно, умыл руки и на все закрыл глаза. Нетерпеливый Босуэлл настаивал на силовом решении проблемы. Мария, конечно же, послушалась своего возлюбленного.

План был предельно коварным. Мария Стюарт поклялась отомстить мужу за участие в заговоре против нее и Риччо? Так пусть же месть воплотится в том, что те же самые лорды составят теперь заговор против Дарнлея. Из эмиграции были возвращены на родину Рутвен и Мортон. Босуэлл был готов действовать, в горячности не замечая, что те же самые лорды в нужный момент готовы охотно составить заговор против него самого.

* * *

Нужно было только выманить хворого Дарнлея из Глазго в столицу Эдинбург. Преступники посчитали, что лишать жизни короля в доме его отца совсем уж гадко. Многие жертвы заговоров заранее чувствуют беду. Что уж говорить о Дарнлее, который сам точил кинжал на Давида Риччо. Но оставался один человек, которому обреченный продолжал всецело доверять и которого любил. Его царственная супруга. В своей собственной страсти Мария была готова на все ради Босуэлла. Как оказалось, и на преступление. Она согласилась выманить мужа из убежища и заманить в ловушку.

Многие обелители образа Марии Стюарт стараются представить эту романтическую особу в лучшем свете - она не знала о готовящемся заговоре. Но зачем тогда поехала вытаскивать больного из постели, посреди зимы везти в другой город якобы для лучшего ухода, взяв при этом не карету, а деревенскую телегу? Такую, на каких возят приговоренных к смерти на эшафот. Телега отбыла в последний путь 1 февраля.

Отец Дарнлея граф Леннокс, может быть, лучше сына чувствовал, что тут дело неладно, но не смел возразить своей королеве. А глупый Генри только радовался, что жена вновь с ним мила и любезна. И сетовал, что недолеченная еще болезнь, безобразные оспины на лице и теле не позволяют влюбленным супругам оказаться, как когда-то, в одной постели. Еще больше подозрений могло бы вызвать то обстоятельство, что больного короля, главу, в общем-то, государства, в Эдинбурге поселили не в замке, не во дворце, а в стоящем на отшибе, на окраине одиноком доме, имении Керк о'Филд, годами не ремонтировавшемся, осыпающемся. Точно кто-то специально выбирал дом, который, как и его обитателя, не жалко...

Мария Стюарт три дня прожила в Керк о'Филде, нежно ухаживая за больным. А тем временем рядом шла какая-то странная суета. Приезжал Босуэлл, но в дом не заходил. Люди Босуэлла разгружали какие-то мешки, бочки...

И еще один подозрительный признак. 9 февраля утром Меррей уезжает из Эдинбурга. Он всегда вовремя оказывался подальше от места преступления. Днем из Керк о'Филда перевозят роскошную кровать Марии Стюарт. Вечером она с Босуэллом гуляет на свадьбе у своей придворной дамы. А ночью раздается чудовищной силы взрыв. Труп короля Генри Дарнлея находят в полусотне шагов от места, где был дом. Такие эффектные теракты вошли в моду у человечества. Стоило только изобрести порох.

Девятка вообще считается во многих нумерологических системах несчастливым числом, сатанинским. В жизни Марии Стюарт с ним связаны как хорошие, так и плохие события. Плохих все же больше. 9 июля 1559 года погиб французский король Генрих II, Мария стала королевой Франции. 9 марта 1566 года убит Давид Риччо. 9 июня 1566 года Мария Стюарт родила сына. 9 февраля 1567 года убит ее муж. До еще одного несчастного события остается ровно двадцать лет без одного дня.

Каким бы никчемным и бездарным ни был Генри Дарнлей, он являлся королем Шотландии, помазанником Божьим и отцом наследника не одного, а двух престолов. Следовательно, его убийство это цареубийство - святотатственное преступление, самое серьезное преступление в законодательстве всех стран.

На следующий день в Эдинбурге был вывешен манифест о том, что неизвестные неизвестно зачем убили короля Шотландии. А еще через день рядом появились подметные листки, в которых прямо указывалось, зачем и кто это сделал? с перечнем имен: Босуэлл, Мортон, Балфур, Чалмерс, Рутвен. Босуэлл начал суетливое следствие, которое никого не нашло и искать не собиралось. Заговорщики не предусмотрели на этот случай даже какого-нибудь козла отпущения, подумали, что так сойдет, что ничтожного Дарнлея быстро забудут. Не сошло, не забыли.

Самой большой ошибкой Марии Стюарт, ошибкой, стоившей ей всего, было то, что она не догадалась изобразить скорбь, возмущение, страдание. После смерти первого мужа, Франсуа, она неделю не выходила из комнаты, несколько месяцев не снимала траур. Теперь же - полное душевное отупение, равнодушие, ни одной, даже фальшивой пролитой слезинки. Дарнлея даже хоронят в спешке, без пышных процессий, без выражения всенародной скорби, как какого-нибудь простолюдина. Цареубийство хоть и самое тяжкое преступление, но во все века очень распространенное. Никого из европейских государей, политиков не удивляет убийство Дарнлея, но удивляет реакция Марии Стюарт - отсутствие нормальной королевской реакции.

24 февраля 1567 года она получает удивительное по откровенности и по зловещим намекам письмо английской королевы. "Мадам, я не выполнила бы долга Вашей преданной кузины и верного друга, когда бы постаралась сказать Вам нечто приятное, вместо того чтобы стать на стражу Вашей чести; а потому не стану таить слухов, какие повсюду о Вас распространяют, будто Вы расследование дела намерены вести спустя рукава и остерегаетесь взять под стражу тех, кому обязаны этой услугой, давая повод думать, что убийцы действовали с Вашего согласия... призываю Вас, заклинаю и молю: послушайтесь моего совета, не бойтесь задеть и того, кто Вам всех ближе, раз он виновен, и пусть никакие уговоры не воспрепятствуют Вам показать всему миру, что Вы такая же благородная государыня, как и добропорядочная женщина".