Современная вест-индская новелла

Бересфорд ждал их в своей каморке. Он был навеселе. Услышав крик Фло, он понял, что приятели явятся к нему с минуты на минуту. Ему хотелось выпить с ними. Бутылка зеленого стекла возвышалась рядом с тремя стаканами и чашкой. Этикетка на бутылке расплылась, и названия нельзя было прочесть; поэтому Бересфорд вернулся к распечатанному конверту и снова — в который раз — принялся перечитывать письмо вслух.

Всю ночь этот голос беседовал с ним о его невесте. Бересфорду было тоскливо, он нуждался в утешении и искал его в мамином письме:

…невесту ты должен выбирать осторожно, как я бы выбирала для тебя сама, главное, чтобы характер был подходящий и все остальное. Я прощаю твое долгое молчание, я знаю, сколько времени отнимает сватовство. Передай мои добрые пожелания своей невесте, поцелуй Фло, привет Крючконосому и Янки…

Свет поплыл перед его глазами; слова отяжелели и падали с почтовой бумаги на пол. Он подумал о Фло: жаль, что она относится к его намерению жениться иначе, чем мама.

…Если свадьба состоится, смотри, оденься как подобает, я имею в виду, чтобы все было, как там у них принято. Надеюсь, ты еще не разбил свой велосипед…

Листок выпал у него из рук. Он уже жалел, что загнал велосипед Крючконосому. Но горевал Бересфорд недолго, раздался стук в дверь, и в щель просунулась голова Янки.

— Иди сюда, налей себе, Янки.

Бересфорд засунул письмо в карман, Янки направился к столу.

— Только одну рюмочку, — проговорил Янки, — одну, и хватит.

— Возьми стакан, если не хочешь пить из чашки.

— Какая разница, из чего пить!

Янки наливал ром, как воду. Они чокнулись, выпили и поморщились.

— Где Крючконосый?

— Возится с велосипедом, а Фло совсем взбесилась.

— Ничего, успокоится. Просто она боится за меня и не хочет этой свадьбы.

— Лимузин ты заказал?

— Фло все устроила еще утром. Его подадут сюда в половине четвертого.

— Кто же будет моей дамой, если Фло не пойдет в церковь?

— Пойдет, вот увидишь.

— За Фло никогда нельзя ручаться.

Бересфорд и сам был не очень уверен, но не хотел сейчас думать о неприятных вещах.

Янки налил еще, чтобы заполнить паузу, и Бересфорд поднял стакан. Они молчали в предвкушении решающего дня. Полуосвещенная комната и выпивка навевали грусть.

— Крючконосый хочет, чтобы я поменялся с ним местом.

— Отказывается быть шафером?

— Просто фрак ему не по душе.

— Но ведь так принято — ничего не поделаешь.

— То же самое и я ему сказал. Уж если делаешь что-то, так надо делать, как все.

Бересфорд был явно озадачен новым осложнением, но тут же успокоился.

— Крючконосый или ты — мне все равно.

— Значит, я поведу тебя к алтарю.

То ли ром, то ли задушевная беседа притупила их бдительность — они не слышали, как открылась дверь, и не знали, как давно Фло находилась в комнате. Колючая, точно проволока, она стояла в дверях, уперев руки в бока, а в голове теснились всякие идеи, как бы расстроить их планы.

— Налить тебе, Фло? — предложил Бересфорд.

— Нет, Берри, большущее спасибо.

— Почему у тебя такой траурный вид? — спросил Янки, стремясь обратить все в шутку. — Тех, кого соединяет господь…

— Не поминай имя господа всуе, — набросилась на него Фло. — Не бог, а дьявол соединяет моего братца с этой уродиной.

— Да что ты, она милашка, — возразил Янки.

— Милашка! — Фло грозно надвигалась на них. — Сходить с ума по какой-то подержанной белой заднице!

— Фло!

Стакан выскользнул у Бересфорда из рук. Сжав кулаки, он вскочил. Янки подумал, что сейчас он ударит сестру.

— Ты на меня так не смотри — не испугаешь! — крикнула ему Фло. — Янки может подтвердить, что каждое мое слово — правда. Посмотри ему в глаза и спроси, почему он сам на ней не женился.

— Успокойся, Фло, успокойся, — взмолился Янки. — Бересфорд женится потому, что ему надоело бродить диким зверем в лондонских джунглях.

— А она, где она бродила все это время? — выпалила Фло, и Янки потянулся за чашкой.

— Все это сплетни! — закричал Бересфорд, вступаясь за честь своей избранницы. — Помнишь, как обошелся с тобой Верзила в Порт-оф-Спейне? Ты до сих пор не можешь успокоиться, только зачем же вымещать зло на моей англичанке?

— У меня с Верзилой ничего не было!

— Рассказывай сказки!

— Успокойтесь, — причитал Янки, — прошу вас, успокойтесь.

— Ты мне рта не затыкай, Берри…

— Успокойтесь же наконец!..

Фло изрядно поднаторела в словесных баталиях. Глаза ее полыхали пламенем, язык разил наповал, ее добропорядочность требовала отмщения. Она убьет их. Ведь ей известно, что было между Янки и этой белой. Время, место и все остальное. Это грозное оружие она приберегала напоследок. Ее переполняла ярость. Янки, опасаясь разоблачений, заколебался. Но Фло так ничего и не успела сказать. Дверь распахнулась, и легко как птичка в комнату впорхнул Карузо, бренча на своей видавшей виды гитаре.

Его беспечный вид заставил Фло умолкнуть, кризис миновал.

— Там к тебе пришли насчет лимузина. Им нужен первый взнос.

Лондон ничего подобного еще не видел. Весна была великолепна: чистая густая синева небес, огромное солнце, пожирающее тени. На балконе пятого этажа пожилой мужчина с отвисшим брюшком кормил голубей. Он ненавидел шум, презирал иностранцев, но погода повлияла даже на него. Ему было хорошо. Голуби вспорхнули, покружили над толпой зевак у входа в церковь и уселись на издавна облюбованную ими колокольню.

Погода была как по заказу; шумная, веселая и непочтительная толпа не желала проникнуться торжественностью момента. Куда подевалась пресловутая английская сдержанность?

— Черт меня подери, — надрывался от хохота беззубый пенсионер, — вы только поглядите на этих парней. Во фраках! Ну и франты, черт бы их побрал!

Маршировавшая к министерству колоний шеренга киприотов свернула лозунги и остановилась у церкви. Благодушно улыбались ирландцы. Кто-то проколол воздушный шарик, а два карапуза запустили шутихи, внеся свой вклад в общую суматоху.

Крючконосому хотелось бы, чтобы толпа провалилась сквозь землю, хотя злости он не ощущал. Скрепя сердце он решил выполнить свое обещание — полчаса назад он привез невесту. В последний момент ее родители заявили, что и слышать не желают о свадьбе, и Крючконосому пришлось взять на себя еще и роль посаженого отца. Он влез во фрак — исключительно ради друга детства — и привез невесту в церковь, а жениха все еще не было, и Янки тоже, не говоря уже о Фло.

Крючконосый припомнил недавнюю сцену в подвале и поморщился. Он озирал церковь, а «землячки» глазели на него в растерянности. Все были в сборе: Карузо, Худерьба, Блохолюб, невероятно толстая женщина по прозвищу Крошка. Крючконосый слышал, как на задней скамье шепчутся Малыш и Квадратный Дик. У входа произошла небольшая заминка: церковный служитель не пускал Карузо с гитарой, но на помощь другу подоспел Блохолюб в вечернем смокинге и со шпагой на боку. Служитель тут же сменил гнев на милость и, с опаской поглядывая на шпагу, болтавшуюся, точно хвост мороженой рыбы, проводил приятелей к их скамье.

А на улице страсти накалились: не для того вест-индцы ехали из Брикстона и Камден-тауна, из Пэддингтона и с Холловей-роуд, чтобы напрасно томиться на мостовой. Какой-то ирландец позволил себе непочтительное замечание в адрес отсутствующего жениха. Вестиндцы ощетинились и приготовились дать отпор, но тут вмешалась собачонка, резвый белый пуделек. Встав на задние лапы, он замотал мордой и завыл так, будто взбесился от весеннего воздуха и органной музыки. Мальчишки снова запустили шутиху, а ирландец затянул вдруг песню, явно желая избежать драки. Но вестиндцы уже забыли о нем. Собравшись в кружок, они о чем-то шептались.

— Вон его сестра стоит!

— Ну, конечно, это Фло, только одета она не для церкви.