Редактор Линге

Въ эту минуту въ дверь просунулась голова Лепорелло.

По всей вѣроятности было какое-нибудь спѣшное дѣло, разъ пришелъ Лепорелло. Линге не обращался теперь къ нему; онъ не пользовался теперь его помощью, какъ прежде; къ тому же онъ подозрѣвалъ его въ томъ, что тотъ наболталъ и выдалъ его Хойбро. Эта мысль возмущала Линге. Неужели онъ заслужилъ такую измѣну? Какъ-то разъ на улицѣ онъ увидѣлъ женщину, и его первой мыслью было пустить въ ходъ Лепорелло, чтобъ онъ освѣдомился о ней; но, къ счастью, онъ одумался и бросилъ лишь нѣсколько неясныхъ словъ. Во всякомъ случаѣ, никакого порученія Лепорелло онъ не давалъ. Впрочемъ, онъ вѣдь больше уже не юноша. Сорокъ лѣтъ, шутка сказать, — его горячность поостыла, а что осталось отъ нея, онъ употреблялъ на свой листокъ. Нѣтъ, правда, — съ нѣкоторыхъ поръ онъ началъ сидѣть дома по вечерамъ, прочитывалъ рукописи, снабжалъ ихъ заглавіями, примѣчаніями и занимался прилежно статьями и замѣтками. И къ утру бывала готова превосходная работа.

— Дама, о которой вы на-дняхъ освѣдомлялись, фру Олсенъ, — сказалъ Лепорелло.

Линге поднялъ голову.

— Ну и пусть, мой милый, она называется фру Олсенъ, — возразилъ онъ. — Я не настолько любопытенъ, просто мнѣ пришло въ голову спросить васъ, знаете ли вы ее или нѣтъ?

Но Лепорелло, хорошо знавшій своего редактора, зналъ, какъ косвеннымъ образомъ можно сообщить ему разъясненія, и онъ быстро возразилъ:

— Разумѣется, но развѣ это не смѣшно: ея мужъ ведетъ торговлю живымъ товаромъ въ Фьердингенѣ; онъ торгуетъ тамъ всѣми хорошенькими дѣвочками, и знаете, какъ его называютъ? Эти плутовки дали ему прозвище: принцъ Фіорда, ха-ха-ха!

Линге улыбнулся довольно принужденно, — сегодня онъ хотѣлъ бы отдѣлаться отъ Лепорелло. Но, противъ обыкновенія, Лепорелло былъ очень разговорчивъ и спросилъ:

— Что это за новое лицо сидитъ во внѣшнемъ бюро?

Это новый поэтъ, геній съ Торденскіольдштрассе. Линге взялъ его къ себѣ и поставилъ его на ноги; его занимало выдвинуть этотъ талантъ, и рѣдко приходилъ кто-нибудь въ бюро безъ того, чтобы онъ не говорилъ ему: «Обратите на него вниманіе, когда вы будете уходить: это новый норвежскій поэтъ».

И онъ отвѣтилъ Лепорелло, какъ и всѣмъ другимъ:

— Это новый поэтъ. Обратите на него вниманіе, когда вы будете выходить.

И онъ указалъ головой на дверь.

Но Лепорелло не обратилъ вниманія на этотъ кивокъ и не вышелъ. По старой привычкѣ, ему хотѣлось сообщить Линге, что онъ слышалъ на улицахъ и въ ресторанахъ; городъ опять говорилъ о «Новостяхъ». Статья о выборахъ, статья о желѣзной дорогѣ, телеграммы объ убійствѣ въ Ракештатѣ, о кораблекрушеніи при Тольдестранде, — все было превосходно. Листокъ каждому давалъ что-нибудь. Предложеніе допустить женщинъ къ должности городскихъ ревизоровъ вызвало радостное одобреніе. Былъ разъ навсегда положенъ конецъ тѣмъ глупостямъ, будто женщины не могутъ быть тѣмъ, чѣмъ мужчины; даже такой серьезный листокъ, какъ «Новости», стоялъ за выборы женщинъ.

Линге было очень пріятно слышать эти сообщенія, радостное настроеніе охватило его, и когда онъ понялъ, что Лепорелло не уйдетъ, пока не получитъ одну или двѣ кроны на обѣдъ, онъ далъ ему съ улыбкой пять кронъ и кивнулъ головой.

Даже послѣ того, какъ ушелъ Лепорелло, это радостное настроеніе не покидало его; онъ облокотился въ креслѣ и уставился на маленькую полочку съ лексиконами.

Да, да, «Новости» опять плывутъ по вѣтру, подписчики возвращаются. И зачѣмъ людямъ быть глупыми? Каждый, кто умѣлъ читать, долженъ видѣть, что его листокъ — единственный во всей странѣ. Онъ, можетъ быть, не былъ такимъ ярымъ, какъ прежде, но зато у него было то преимущество, что его могли читать въ любой семьѣ, любая молодая женщина.

Линге теперь опять стоялъ за улучшеніе тона прессы, и это онъ дѣлалъ во имя образованности. Что такое эти вѣчныя ругательства противниковъ? Онъ сдѣлаетъ все возможное, чтобъ поднять уровень прессы.

Въ продолженіе всей весны онъ проводилъ въ своемъ листкѣ одну удачную мысль за другой. Какъ только стаялъ снѣгъ, онъ началъ свои статьи о спортѣ; кромѣ того, онъ объявилъ, что будетъ издаваться особый листокъ въ продолженіе цѣлаго года — и зимою тоже, когда въ ходу лыжи и коньки. Во всѣхъ областяхъ онъ укрѣплялъ свою позицію и снева сдѣлался стражемъ города. Это была счастливая выдумка, — женщины въ роли ревизоровъ, — и къ нему многіе присоединились.

Онъ хотѣлъ ввести налогъ на трости, Каждый, носившій трость безъ необходимости, долженъ былъ платить налогъ за ношеніе ея.

Онъ хотѣлъ ввести на каждомъ пассажирскомъ пароходѣ рулетку. Въ лѣтнее время это доставило бы путешествующимъ пріятное времяпрепровожденіе.

Онъ обратилъ вниманіе на портреты на норвежскихъ картахъ. Что, если напечатать карты съ портретами знаменитыхъ людей и женщинъ Норвегіи, художниковъ, поэтовъ, ораторовъ? Короче говоря, — національные карты со знакомыми и любимыми портретами. «Новости» съ удовольствіемъ произведутъ анкету, и въ избраніяхъ будетъ принимать участіе вся страна: кто получитъ наибольшее количество голосовъ, тотъ сообразно съ этимъ будетъ выбранъ въ короли, въ дамы или валеты.

Недѣлю спустя Линге требовалъ усиленія законовъ о защитѣ звѣрей. Лѣтомъ, когда владѣтели помѣстій переѣзжали на дачу, они оставляли въ городѣ своихъ кошекъ, выгоняли ихъ на улицу, закрывали передъ ними двери и оставляли ихъ умирать съ голоду, — это просто ужасно! Не нужно ли положить этому конецъ?

Не было такой области, куда бы не проникалъ Линге и не вносилъ бы интересной идеи. А если прибавить еще къ этому художниковъ и остряковъ, писавшихъ въ «Новостяхъ» на своемъ жаргонѣ, то не было ничего удивительнаго, что листокъ вездѣ требовался и читался,

— Войдите!

Вошелъ Андрэ Бондезенъ: онъ принесъ съ собой рукопись, и въ то же время онъ хотѣлъ обратить вниманіе господина редактора на одну ошибку: это не Шарлотта Илэнъ сопровождала брата въ Америку, а другая сестра — Софи.

— Вы въ этомъ увѣрены? — спрашиваетъ Линге.

— Вполнѣ! Я встрѣтилъ сегодня Шарлотту на улицѣ. Я слышалъ, что это, собственно говоря, Шарлотта должна была ѣхать, но по нѣкоторымъ причинамъ она осталась.

— А по какимъ причинамъ?

— То-то я этого не знаю. Говорятъ, что это имѣетъ какое-то отношеніе къ Хойбро, къ Лео Хойбро. Я не знаю.

Линге задумался. Поправку онъ не могъ внести, — поправлять какъ можно меньше было его принципомъ. Что стоитъ въ «Новостяхъ», пусть стоитъ и на этомъ остается; но, когда Вондезенъ ушелъ, Линге поправилъ дѣло новой замѣткой: фрёкенъ Шарлотта Илэнъ, о которой мы какъ-то уже писали, проводила своего брата и сестру, а теперь вернулась обратно.

И только онъ хотѣлъ приняться за свою новую статью по поводу выборовъ, его опять прервали: въ дверь просунулъ худое, измученное лицо уполномоченный отъ министерства Конгсфольдъ.

Линге удивленно посмотрѣлъ на него.

Конгсфольдъ поклонился. До этого онъ былъ всегда очень сдержанъ и немного себѣ на умѣ, теперь же онъ улыбался и какъ-то униженно протягивалъ Линге руку и велъ себя, въ общемъ, какъ-то вкрадчиво. Совѣтъ министерства далъ понять несчастному, что онъ долженъ оставить свое мѣсто; они узнали, что это онъ имѣлъ отношеніе къ напечатанію знаменитаго списка.

Линге терпѣливо выслушивалъ это чисто личное дѣло.

— Вотъ несчастье, что именно ты былъ моимъ источникомъ! — сказалъ онъ. — Во всякомъ случаѣ, это вышло не отсюда.

— Я не понимаю, — возразилъ Конгсфольдъ. Онъ опускаетъ голову и повторяетъ еще разъ, что онъ ничего не понимаетъ.

— Ты, должно быть, былъ какъ-нибудь неостоженъ.

Онъ неостороженъ! Нѣтъ, нѣтъ, онъ не былъ неосторожнымъ. Но фактъ былъ тотъ, что всѣ бумаги для экспедиціи были у него въ рукахъ.

— Да, непріятная исторія.

— Да.

— Но, вѣдь, это уже не такъ опасно? Конгсфольдъ увѣренъ въ томъ, что ему совершенно ясно дали понять, чтобъ онъ искалъ другое мѣсто.

Линге опять повернулся къ своему столу. Къ сожалѣнію, онъ не можетъ дать ему никакого совѣта.

— Это ужасно досадно, — говоритъ онъ.