Гулящая

енег, он передает земству".- "Ура!" - крикнул кто-то. "Ура!" - поддержали другие. "А знаете, он был честный человек! Разве другой поступил бы так? Никогда! Дурак он только! Признался бы во всем, сказал бы нам: берите мое добро. И мы бы простили ему, мало того, на месте оставили бы срок дослужить. А то ни за грош пропал человек! Жаль!" - и все заговорили о злой людской участи. "Что такое человеческая жизнь? Прах и суета! Бьется человек, бьется,- вот-вот выскочит, вылезет на берег, и вдруг на тебе! Споткнулся - и повис в петле. Человек - яко трава, дни его - яко цвет сельный!" - проговорил Рубец. Это так понравилось всему съезду, что Рубца предложили избрать вместо Колесника. "Единогласно!" - раздалось со всех сторон. Но тут поднялся один из казачьих гласных в серой свитке. "Нет, мы не хотим единогласно,- сказал он.- Мы знаем, как пан Рубец бегал по панам и кланялся всем им в ноги, чтобы его выбрали. Мы знаем пана Рубца как прежнего секретаря думы, а на это место нужен человек, который знал бы толк в хозяйстве".

- Так, может быть, желаете баллотироваться? - спросил, вставая, Лошаков и прибавил со злобной улыбкой: - Мы рады будем и вас избрать. Был же Колесник, а теперь вы будете.

- Я не добиваюсь панских милостей,- ответила серая свитка,- а прошу только делать по закону.

- Ну, что ж, баллотировать так баллотировать! - сказал Лошаков, глядя на часы.- Пора ведь и обедать.

Бросили шары и выбрали Рубца семьюдесятью пятью голосами против пятидесяти.

- Ну что, вы удовлетворены? - спросил Лошаков у серой свитки, выходя из собрания.- Ведь вы знали, что изберут Рубца. Не все ли равно баллотировкой или единогласно!

- Знал. Но не знал, сколько панов из числа тех, что кричали "единогласно", сами хотели бы сесть на место Колесника. А теперь вот узнал. Нас, мужиков, всего три человека, а черных шаров навалили пятьдесят. Вот тебе и единогласно!

Лошаков сердито поглядел на серую свитку и, ничего не сказав, прошел дальше.

А вечером у Лошакова на разъездном банкете держали совет, как сделать, чтобы мужиков в земстве стало наполовину меньше.

- Помилуйте! На губернском съезде такое кричат, а на уездных - просто их царство. Председателями, членами выбирают своих... Разве мало нашего брата, бедняка, который с малых лет тянул чиновничью лямку?

- Да, об этом нужно будет подумать,- сказал Лошаков.

- Постарайтесь. А мы, знаете что? На что нам нужен этот Кут? Заплатите двадцать тысяч, да и возьмите его себе, он больше стоит.

Лошаков на это ничего не сказал, а только, кланяясь всем, повторял: "Постараюсь, постараюсь!"

Кое-что из их разговоров дошло и до Христи. Пьяный Кныш так, между прочим, рассказывал ей понемножку, что творится в городе, какие идут разговоры. Она слушала все это зевая. Какое ей дело до этого земства?

Она знает одно: паны дерутся, а у мужиков чубы будут болеть! Она только спросила, останется ли Кирило управлять Кутом и будут ли слобожане владеть огородами и прудом.

- Какой Кирило? Какие слобожане? -