Любовь - только слово
Любовь - только слово читать книгу онлайн
Любви все возрасты покорны… Этот роман подтверждает правоту великого поэта.
Действие происходит в Германии, еще не до конца оправившейся от ужасов недавно закончившейся Второй мировой войны. Двадцатидвухлетний учащийся колледжа встречает свою первую настоящую любовь. Но она намного старше его, замужем, растит дочь. Похоже, судьба сделала все возможное, чтобы загасить вспыхнувшую искру, разорвать притяжение двух сердец. Но от трудностей настоящее чувство только разгорается…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Я видел, в каком он был отчаянии. Наверно, подобное он переживал впервые. Девочки кашляли. Табакерка продвинулась к третьему мальчику. Хорек сказал:
— Мы начинаем с чтения «Германии» Тацита. Откройте, пожалуйста, ваши книги.
Это все же был не лучший способ представить себя. Естественно, ни один из нас не открыл книгу. Табакерка двигалась дальше. Один за другим ученики нюхали табак. Мы ничего не говорили, и он молчал.
Он безмолвно смотрел на нас. В классе шесть девочек и шестнадцать мальчиков. Вы можете себе представить, как долго это длилось, пока все шестнадцать не воспользовались табакеркой. Шестнадцатый встал и вернул Гастону табакерку. Я наблюдал за Хорьком. Сначала я испугался, что он расплачется. Прошло какое-то время, и я понял: он что-то придумал! И наконец, когда Гастон снова решил приложиться к табакерке, Хорек сказал ему:
— Я здесь человек новый, но должен констатировать: у вас изящные манеры! О том, что гостю тоже надо предложить, вы, очевидно, не слышали? Вы и дома все пожираете один, не думая о других? По-моему, должно быть иначе!
Ничего себе самообладание! Гастон встал. Явно смущенный, он выступил вперед и протянул учителю табакерку.
— Извините нас, месье, мы не знали, что…
— Да-да, — сказал Хорек, — вы еще много чего не знаете!
И сам понюхал табак. Я мог бы поклясться, что делал он это первый раз в жизни и испытывал отвращение, нюхая, но он все-таки сделал это, смог сделать. Ведь он наблюдал, как это делается, шестнадцать раз.
— Я сердечно вас благодарю, Гастон, — сказал Хорек.
Класс безмолвствовал.
Затем Вольфганг сказал громко Ноа:
— Этот юноша обманул нас. Перед нами вовсе не такой болван!
— Подождем, — сказал Ноа.
И он оказался прав! Уже через две минуты из-за наглости, которую позволил себе Вальтер, Хорек вышел из себя. И начал кричать. Он крепился, старался выглядеть таким умным. Все напрасно. Он не прекращал кричать. И кричал еще долго…
— Как долго я должен ждать, фрейлейн Ребер? Германия в своей целостности… что это значит?
Конечно, она ничего не знает.
— Кто-нибудь другой знает?
Двенадцать часов двенадцать минут.
Теперь мое время. Я поднимаю руку.
— Ну, Мансфельд?
— Мне нехорошо, господин доктор.
Громкий смех. Хорек бледнеет.
Ну, ладно, одним врагом больше. Поскольку я одно и то же задание выполняю уже в третий раз, мог бы, и не спрашивая, поставить мне отметку.
Некоторые считают, что я хочу прибрать Хорька к рукам. Итак, один недруг и двадцать один друг. Я добавляю:
— Мне надо выйти.
Он лишь безмолвно кивает.
Я иду к двери. В это время поднимает руку Фридрих Зюдхаус. Это первый ученик в классе, несимпатичный юноша с лицемерным лицом, уголки его рта нервно подергиваются.
— Пожалуйста, Зюдхаус!
— Германия omnis, Германия утратила свою целостность, она была разделена галлами на Ретию и Паннонию по рекам Рейн и Дунай, перед ней стояла угроза завоевания сарматами или даками…
— Отлично, Зюдхаус, я благодарю вас.
Вольфганг рассказал мне, что отец примы — уполномоченный Генерального штаба старый нацист, он и сейчас почище зверя.
Я должен сделать то, что должен. Надо отправляться на виллу.
Глава 2
Маленький Ганси был прав: время около четверти первого означает время детских игр.
Дверь дома не заперта, уборщицы уже ушли, воспитатели за завтраком, или еще на месте, или я не знаю где. Кажется, в доме вообще никого нет.
Я убедился недавно, когда вставал ночью с Ганси, что последняя справа дверь в коридоре действительно та самая, открыв которую оказываешься в комнате Геральдины.
Теперь все идет очень быстро. Я оставляю дверь открытой и открываю окно на случай, если кто-нибудь придет будить детей. А вот и он.
Я вовремя слышу его и выхожу через второй выход. Я отодвигаю кровать от стены и ощупываю ее, так как Геральдина очень аккуратно задвинула кирпич и замазала излом. Ясно! Иначе ее тайник давно уже был бы обнаружен. Я еще знаю приблизительно, где место… Здесь оно! Я вытаскиваю кирпич, поддев его карманным ножиком. И затем я вижу перед собой браслет Верены. Он лежит на часах, там же два кольца и серебряная цепь, которые Геральдина также украла. Я беру только браслет.
Странно — теперь, когда я держу браслет в руке, в воображении моем возникает Верена, совершенно раздетая.
Я стою на каком-то морском берегу, на каком-то южном острове, а она, смеясь, пробегает мимо меня, с распростертыми руками и абсолютно нагая.
У меня чуть-чуть кружится голова, когда я задвигаю кирпич обратно, и я вздрагиваю, услышав:
— Ах, так это…
Оборачиваюсь.
В дверях стоит Геральдина.
Глава 3
Она выглядит призраком пепельного цвета в полумраке коридора, кажется почти нереальной. Неистово, бешено скользят накрашенные лаком ногти по жемчужинам длинной нити на шее вверх и вниз. Геральдина запыхалась, глаза горят.
— Да, так, — повторяю я и задвигаю кровать на место. — Ты думаешь, что можешь оставить это у себя?
— Откуда ты узнал, где это лежит?
— Тебя это не касается.
Она подходит ко мне с полузакрытыми глазами и полуоткрытым ртом. Это она видела в кино.
— Брось! Как ты вообще сюда попала?
— Мне тоже стало плохо. Я пошла за тобой.
— Почему?
— Потому что ты понравился мне, — говорит она и дотрагивается до меня. Я отталкиваю ее. — Ты действительно нравишься мне. Я думала, ты еще в школе. Я не нашла тебя и пришла сюда. Все равно уже конец глупым занятиям.
Мне становится жарко. Я должен немедленно выйти.
— Дай мне пройти!
— Нет.
— Не бойся. Я не скажу об этом шефу.
— Я и не боюсь. Не возражаю, если даже скажешь ему! Только останься здесь!
— Ты сошла с ума!
— Пожалуйста! — Она обнимает меня за шею, крепко сцепляет свои руки за моей головой и прижимается ко мне грудью, животом, бедрами, всем телом. Она хочет меня поцеловать. Я отворачиваю голову.
— Да, я становлюсь буйной. Из-за тебя. Ты не замечал, как я пристально смотрела на тебя утром?
— Нет. Ты мне безразлична. Поняла?
Она показывает мне язык между зубами. Я высвобождаю голову и приглаживаю торчащие волосы. Она смеется своим истеричным смехом и шепчет:
— Приходи в лес!..
Теперь достаточно. Прочь отсюда! Я поднимаюсь по уединенной тропинке. Браслет в сумке. Теперь у меня есть время. Не прошел я и ста метров, как услышал шаги. Обернулся. Геральдина идет за мной.
День очень теплый. Светит солнце. Я иду медленно. Она так же. Прямо смешно. Она преследует меня, как собака, на одном и том же расстоянии. Никто не говорит ни слова. Так бредем мы по пестрой листве, по осеннему лесу, и косые солнечные лучи падают на нас сквозь кроны деревьев. Кругом никого. Временами я оглядываюсь вокруг себя. У нее всегда одно и то же выражение лица: сжатые губы, двойная складка между бровями и абсолютно безумные глаза. Так она идет за мной, возможно, минут десять. Затем, когда дорога проходит через маленький овраг и делает изгиб, она вдруг теряется.
Ну и хорошо, думаю я.
Деревья здесь растут густо, между ними кустарник. Тропинка снова сворачивает. Геральдина стоит передо мной. Она ориентируется лучше, чем я, и, должно быть, воспользовалась короткой дорогой. Она стоит, прислонившись к дереву, и смотрит на меня с открытым ртом, полузакрытыми глазами, в которых застыло то же безумное выражение. Сбросила юбку. Трико уже не было.
Глава 4
Когда я начинал писать эту книгу, то решил для себя: она должна быть откровенной, абсолютно откровенной. Сейчас я подошел к тому месту, когда было бы удобнее солгать. Но было бы это лучше?
Я вылетал из пяти интернатов. Каждый раз виной тому были истории с девчонками. У меня своего рода заскок. Есть ситуации, когда я просто не могу держать себя в руках, мозги отключаются. Это с тех пор, как я овладел первой девушкой. Я был тогда просто невменяем. Признаться, я чувствовал, что не сдержусь, уже в ее комнате, чувствовал, как чувствует эпилептик близость приступа. Из комнаты я вышел именно таким. Поэтому я никогда больше не пройду мимо этого дерева.