Дерево с глубокими корнями: корейская литература

Но что это? По счастью, оставшись в живых, лосось совсем не радовался, а, наоборот, сильно опечалился. Ведь рыба, которую поймала скопа, — это та, что плыла рядом с ним с того самого момента, как они покинули реку, это та, что всегда, поймав ртом пару-тройку креветок, делилась с ним, та, что ловила для него похожих на стрекоз вкусных насекомых, та, что ласково гладила его по брюшку мягким хвостовым плавником, — это была его дорогая сестрица.

— Сестрица… — только и смог проговорить Серебристый Лосось.

Сердце саднило, будто лосось поранил его об острые камни. В тот самый момент ему вспомнился влажный рыбий голос сестрицы: «Серебристый Лосось…»

Вот что говорила она ему год спустя, после того как лососи покинули реку:

— Знаешь ли ты, что твое тело покрыто серебристой чешуей?

— Мое тело серебристого цвета?

Лосось был очень удивлен.

Он понятия не имел, что у него серебристая чешуя. Просто думал всегда, что у него, как и у других лососей, спинка темная, а брюшко белое.

— К несчастью, мы сами не знаем, как выглядим.

— Почему?

— Потому что глаза у рыб впереди.

Сестрица говорила, что лососи могут узнать, как они выглядят, только со слов своих собратьев. Так что рассказы других лососей — зеркало, в котором можно себя рассмотреть. Может быть, поэтому лососи имеют привычку судачить о других.

— А почему камбала всегда смотрит в сторону?

— Да потому что камбала все пыталась увидеть, какова же она собой, вот и окосела.

Серебристый лосось, вспомнив забавные глаза камбалы, усмехнулся.

Однако на лице сестрицы лежала тень.

— Серебристый Лосось, понимаешь ли ты теперь, почему твои друзья называют тебя особенным?

Только сейчас Серебристый Лосось начинал понимать, что означало слово «особенный». Он вдруг подумал, что похож на остров, затерянный где-то в океане. Одиночество в мире океана, где нет никого, кроме тебя. Одиночество — это не страшно, но только очень грустно. С тех пор как лосось узнал, что все его тело серебристого цвета, он частенько думал:

— Жизнь невыносима!

Тогда другой Серебристый Лосось, что жил у него в душе, говорил:

— Пусть так, но надо терпеть.

У нашего героя в душе жили два лосося.

Однажды Серебристый Лосось сказал своим собратьям:

— Лучше бы вы смотрели не на мою чешую, а на мою душу.

Пара лососей, которые плыли рядом с ним, раздраженно ответили:

— Да как на нее посмотришь-то?

Серебристый Лосось очень обрадовался — ему показалось, что их заинтересовали его слова.

— Да вот как: смотреть нужно не на внешнее, а на то, что внутри.

Наверное, из-за того, что Серебристый Лосось еще никому не открывал свою душу, он начал запинаться. Многие мысли, которые он столько времени хранил в себе, беспорядочно вывалились наружу, похожие на куски порванной цепи.

— Поэтому… то, что внутри… невидимое… как бы это сказать…

— Ты говоришь очень непонятно, мы ни о чем таком не знаем.

И они равнодушно отворачивались и спешили на поиски корма.

Рыбы, наблюдавшие со стороны за Серебристым Лососем, насмешливо улыбаются. Они качают головами и перешептываются украдкой:

— Да он должен быть благодарен за то, что его оберегают, а не нести какую-то чушь.

— Не из-за него ли мы первыми подвергаемся нападению врагов?

Серебристый Лосось сгорает от стыда, когда до него доносятся их недобрые пересуды.

Серебристый Лосось и вправду плыл в середине строя с того самого момента, как стая начала двигаться на юг. Так решил Большеротый Лосось. Он был вождем стаи. Большеротый Лосось любил поважничать перед остальными. Даже говоря о какой-нибудь малости, он никогда не понижал голос. Всегда говорил самоуверенно, широко разевая рот, вот его так и прозвали Большеротый Лосось.

Когда рыбы приготовились отплывать, главный лосось, выпячивая вперед подбородок, скомандовал:

— По сторонам не глазеть! Назад не оборачиваться! У поверхности воды не плавать!

Вожак устанавливал правила для лососей.

— И еще ты!

Выпяченный подбородок повернулся к Серебристому Лососю.

— Ты должен все время плыть посередине строя. Ты представляешь опасность, потому что легко попадаешься на глаза врагам. Если хочешь вернуться на родину живым — делай, как я говорю!

Так остальные лососи стали ограждением, защищающим Серебристого Лосося. Впереди, сзади, слева, справа, сверху, снизу — везде плыли лососи. Но для Серебристого Лосося это вовсе не означало абсолютную защиту. Наоборот, это погружало его в самую что ни есть беспросветную тьму.

С тех пор Серебристый Лосось стал изгоем. Сестрица была единственной из множества рыб, кто был не прочь составить ему компанию.

— Почему рыбы отвергают меня?

— Почему ты думаешь, что они тебя отвергают? Ведь они, напротив, обнимают тебя со всех сторон.

Сестрица во всем старалась видеть хорошее. Порой это ставило Серебристого Лосося в тупик. Знает ли сестрица вообще слово «нет»? Может быть, знает, но делает вид, что оно ей неизвестно?

— Меня защищают и одновременно отвергают. Лучше бы я подвергался опасностям, но был свободен.

— Свободен?

Сестрица делает круглые глаза, услышав, что он говорит о свободе. «Свобода» — одно из слов, которые лососям запрещено произносить. «Сопротивление», «побег», «неповиновение», «отпор», «разрушение», «развлечение», «бунт» — тоже были в списке запрещенных слов. Большеротый Лосось твердил, что, если рыбы будут использовать эти слова, ни одна из них не сможет вернутся на родину, чтобы отложить икру.

— Я тоже хочу плыть свободно. Хочу сколько душе угодно разглядывать подводный мир. Чтобы в моих глазах отражались все его красоты.

Сестрица оборачивается, чтобы посмотреть, не услышал ли их кто-нибудь.

— Конечно, я тебя понимаю. Но…

Сестрица всегда говорит, что все понимает.

— Ведь это все для твоего же блага. Тебе нужно научиться терпеть. Тогда ты вырастешь и станешь отличным лососем.

Серебристому Лососю показалось, что у него сейчас жабры лопнут от возмущения.

— Я беспокоюсь за тебя.

Однако Серебристый Лосось был уверен, что за сестрицу следует переживать гораздо больше, чем за него. Вот что он думает: «Сестрица всегда беспокоится. Но почему она не смотрит на меня со стороны? Она смотрит на меня сверху, как бурые медведи и хищные птицы смотрят на рыб. Она делает вид, что волнуется за меня, но на самом деле просто пытается решать все за меня. Как будто решать за другого — значит любить его. Сестрица даже не знает, что поучения никакого отношения не имеют к любви. Она и не догадывается, что любить — значит просто молча плыть рядом».

С тех самых пор лосось стал часто думать о том, как бы ему уплыть подальше от своих собратьев. «Сбегу», — думал Серебристый Лосось.

Но тут же другой лосось, что жил у него в душе, возражал: «Нельзя».

В воображении Серебристый Лосось уплывал от всех уже много раз, но в действительности на побег так и не решился.

Может быть, это все было из-за сестрицы. Сестрица-лосось вместо него стала добычей скопы. Может быть, это был ее последний подарок — а он должен был остаться в этом мире до конца своих дней.

Солнечно и ясно.

Несколько дней небо хмурилось и сыпало снегом, но сегодня солнечные лучи пронизывают толщу морской воды до самых глубин. По дну моря разливаются синие чернила. Море успокаивается и лишь чуть-чуть покачивается, похожее на добродушного зверя, который вот-вот довольно заурчит.

Впервые за долгое время лососи могут отдохнуть. В такие минуты нужно наесться впрок чего-нибудь питательного. В реке во время нереста есть будет уже нельзя, даже если попадется что-то очень вкусное. Так что телу нужно заранее запастись силой и энергией.

Серебристый Лосось немного привередлив в еде: ему больше всего нравятся креветки. Их особенный вкус всегда неизменно пробуждает у него аппетит, даже слюнки текут. Но он ест в меру. Серебристый Лосось считает мудрыми тех обитателей моря, которые умеют съесть ровно столько, сколько им нужно. У лосося свои потребности, у кита — свои. Лосось, который ест, как кит, — это уже не лосось. Так же как и кит, который ест не больше лосося, — уже и не кит вовсе. Лосось — так будь лососем и живи, как все лососи.