Возвращение «Back»

— По-моему, это мило.

— Что вы сказали? Кажется, мне стало небезразлично ваше мнение.

— Я сказала, это мило.

— Да, и еще я хочу, чтобы повсюду были розы. Вы пока не судите строго. Сейчас они совсем одичали. Все запущено. Но придет время, и я приведу их в порядок. Да, она жаловалась, что у нас в саду хаос. А потом, когда ее не стало, мне было не до того.

— Розы, которые вы посадите повсюду, будут для нее самым достойным памятником.

— Она была лучшей женой на свете. Однако, нам пора. Пойдемте, посмотрим, как там наш друг. Вы знаете, он все время как будто в ином мире. Но это война.

— Бедные мальчики, как жаль их, это ужасно.

— Что? — переспросил он.

Она повторила.

— Ему очень повезло, что рядом есть такой человек, как вы.

— Ах, он такой милый, — сказала она, думая, что мистер Филипс такой милый, и совсем не подозревая о том, что было уже не за горами.

Ридли почти не было видно. Он появлялся лишь на кухне, каждый раз опаздывая к столу. И, жадно уплетая за обе щеки, молчал в священной тишине, пока кормили. И тут же возвращался к Габбинсам, пропадая с их детьми по целым дням.

В тот — еще первый — день, во время чая, над ними, одна за другой, пролетели пять бомб. Первые три проплыли почти незаметно, тихо прожужжали над крышами. И пока Дот с Джеймсом решали, идти ли в бомбоубежище, в небе прострекотали, глухо прогудели еще две. Но как же все изменилось на второй день, когда в тот же самый час произошло то же самое. Дот пискнула, услышав слабое, далекое дребезжание в небе. Джеймс сорвался, схватил ее в объятья и бросился вон — в темноту своего сырого полуразбитого бомбоубежища. Они страстно целовались под землей. Чарли не сдвинулся с места. Он был погружен в думы. Ридли, как обычно, был где-то, сам по себе.

О чем же так глубоко задумался Чарли? Дело в том, что утром — этого, второго, дня — он вышел прогуляться в город и неожиданно столкнулся с Артуром Мидлвичем.

Тот шел себе по улице покупать папиросы.

— Боже правый, Саммерс! Глазам не верю! Ты-то здесь какими судьбами?

— Я у Джима Филипса.

— На выходные?

— А ты? — Чарли был в прекрасном настроении.

— Я-то? Ах, да, конечно. У старины Эрни Мэндрю, разумеется, — сказал он свысока. Однако сбавил шаг, видя, что Чарли не поспевает. — Жаль вы не познакомились тогда в Лондоне.

Знакомиться Саммерсу никто, насколько он помнил, не предлагал.

— Зря ты меня не послушал, а то пошел бы на коктейль. Роскошный дом. Только представь: весь кишит прислугой. И как это ему удается?

— В таком случае, отложим до лучших времен. Можно попить чайку и устроить душевные посиделки, — для Чарли это был злейший сарказм.

— Буду рад. Не скажу, что я большой поклонник чая, ну да бог с тобой, все равно до двух все закрыто.

Они зашли в кондитерскую.

— Отлично выглядишь, старина, ты явно поздоровел. Я, что греха таить, волновался за тебя не на шутку. Поэтому сделал тебе одно одолжение.

— Что?

— Взял на себя роль бойскаута и замолвил за тебя словечко перед Нэнс.

Странно, но при упоминании ее имени, Чарли сдавило грудь.

— Разве можно пройти мимо, видя, как два достойных человека не могут друг с другом договориться? — Мидлвич запнулся на слове «достойных» при мысли о Чарли.

— Угу, — Чарли жадно его слушал.

— Помяни мое слово, дружище. Тебя ждет удача. Ты подумай, а этот чай не так уж и плох с утречка! Видел вчера жужжащие бомбы? Не самый счастливый день для городка, жители совсем перепуганы. Дьявол возьми эти хлопушки.

— Что она говорила?

— Никаких обид, Чарли. Милые бранятся — только тешатся. Все в прошлом. А что, она тебе ничего не написала?

— Ах, да.

— Рад стараться, — сказал Мидлвич, оглядываясь в поисках хорошеньких незнакомок. — Ты здесь не один?

— Да нет.

— Один?

— Нет, мы у Джима Филипса.

— Кто мы?

— Девушка. Просто Дороти Питтер. И я.

— Темная ты лошадка, Саммерс. Значит, не один?

— Угу.

— Ну тогда о чем разговор! Сказал бы, что у тебя роман или помолвка, не знаю.

— У меня?

— Ну что ты, как я мог подумать?! Мы же с тобой не из тех, кто заводит гнездо. Пока, во всяком случае. Это моя главная проблема, понимаешь — все, только не семейный очаг. Ну, говори, как она?

— Говорить-то нечего.

— Так я тебе и поверил! Расскажи это своей бабушке. Мы с тобой прошли через огонь и воду, дружище, через величайшую войну в истории, так что не жмись и выкладывай, что там у тебя за секретное оружие?

Чарли засмеялся.

— Эх, Саммерс! Вода под лежачий камень не течет. Вот в чем дело. Ты вечно ждешь у моря погоды, прости Господи. Смотри, упустишь и поминай как звали! Да ты посмотри на часы! Пора бежать. Безумно рад тебя видеть, Чарли, — и выскочил из кафе за изумительно тонкой блондинкой.

Чарли остался один. Видимо, Мидлвич прав: с Дот время не вернешь. И еще. Он видел, как она съежилась, отшатнулась, когда он принес чай. Хотя, конечно, с женщинами никогда не знаешь. Никогда.

И ему ни разу не пришло на ум заглянуть на кладбище и навестить могилу Розы.

Он вернулся домой. В пять, как уже говорилось, была воздушная тревога. Над городком повисло жужжание бомб. Позже из укрытия вернулись Дот с Джеймсом. Чарли так ничего и не заметил. Все трое тихо устроились в гостиной, и Чарли завел долгую шарманку о карточках, что их мало, вечно не хватает, и он не может выбрать, что купить.

Возвращались они на следующее утро. Накануне Филипс с мисс Питтер как-то чересчур быстро заторопились, а Чарли не хотелось рано заканчивать вечер и покидать бар. В эту последнюю ночь ему было особенно одиноко и неуютно. Он долго не мог уснуть. Он лежал и думал на все лады, идти ли ему к Дот. И решил, будь что будет. В конце концов. Это ведь совершенно ни к чему не обязывает. Ежели не сложится, можно просто сделать вид, что зашел проведать и пожелать ей спокойной ночи. И тогда не будет ничего. А ежели сложится — на то ее воля. Как, впрочем, и его. И взятки гладки. Прошло полночи. Он думал так и эдак. И не знал, вылезать ли из-под одеяла или нет.

Наконец, решился. Дверь в ее спальню была открыта. Комната пуста. Через решетчатый узор старинного тюдоровского окна лился тусклый лунный свет. На постели дыбилась откинутой волной пена ее одежд. Подушки она унесла с собой. И тогда он услыхал звуки.

И понял, что в эту ночь всем было не до сна.

Разумеется, он сразу почувствовал себя обманутым. Но выспался на славу.

Чай мисс Питтер, однако, на утро не принес никто.

Позже они втиснулись в переполненный вагон и на обратном пути не сказали друг другу ни слова.

Глава 17

Дома его ждало письмо от графолога. Тот писал, что эти два послания категорически не имеют между собой ничего общего. И что записка мисс Витмор и письма Розы написаны двумя совершенно разными людьми. Почему-то теперь это казалось неважным. Его все больше терзало предательство Дот. Он сунул послание Нэнс в карман и отправился погулять. Пройдясь немного, он, к своему удивлению, обнаружил, что стоит перед малиновой дверью. И, не успев сообразить, что делает, постучал.

Она была в слезах. Весь ее облик его глубоко тронул.

— Черепаха, — всхлипнула она, пропуская его в дверь. — Моя кошка, понимаете? Связалась с дурной компанией.

— О, — сказал он, не сводя с нее глаз.

— Это обидно. Я знаю, мне давно надо было отвести ее к врачу, сделать эту операцию. Но я все тянула, а теперь уже поздно.

— А что случилось?

— Котята. У нас будут котята. Ее первенцы. Гулена ты моя, — из глаз ее выкатились две огромные слезы.

Он рассмеялся. Ему казалось, как будто он видит ее впервые в жизни.

— Вы правы, — грустно улыбнулась она. — Наверное, я кажусь глупой.

— Последний раз я выглядел не меньшим идиотом.

— Не знаю. Может быть, — она присела, держа на коленях кошку. — Ах, Черепаха, ну как же ты так, милая? А знаете, забудем прошлое, это, как говорит моя мама, дело житейское.