Гулящая

асли.

- У меня, пан, муж есть,- подавив обиду, ответила молодица.

- Так это он подучил тебя идти ко мне с ребенком? Ишь какой умник! А что, если б я...- Тут Колесник сказал такое, что даже старики вылупили глаза, а он, не обращая на это внимания, еще стал допытываться: - Что бы тогда запел твой муж? Наверно, тут же бы меня поднял на вилы?

Молодица вспыхнула. От обиды вся кровь бросилась ей в лицо; глаза загорелись.

- Вы бы, пан, хоть стариков постыдились,- гневно сказала она и отступила назад.

- А что, не нравится правда? Спряталась. Правда глаза колет,- еще более сердито заговорил Колесник.- Черт бы вас подрал! - стал он уже просто кричать.- Все вы такие. Все одинаковые. До чужого, как собаки, лакомы. А если б я на ваше польстился? Ведь ты бы первая глаза мне выцарапала. Так бы своими погаными лапами и вцепилась!.. Теперь вы тихони, когда я вас к рукам прибрал. Теперь в ногах у меня валяетесь, а тогда? Вон с моего двора, такие-сякие! - крикнул он так, что стены в доме задрожали.

Толпа всколыхнулась. Завопили перепуганные дети; вслед за ними заплакали бабы.

- Что же вы молчите? Что ж вы ничего не говорите, не просите... как немые, в ногах валяетесь,- с болью в голосе и со слезами сказали бабы мужикам.

- Смилуйтесь, сударь,- ведь мы и так уж двести рублей заплатили. Откуда же нам взять еще три сотни? - начал старик.

- Это уж ваше дело... Я вам с самого начала говорил: хлопцы, так нельзя. Хотите жить в мире, вот вам огороды, пруд... хоть топитесь в нем, мне все равно. Но только за это окопайте мне лес рвом. А вы мне что на это? Дашь тысячу, так окопаем. Слыхано ли дело? Тысячу рублей за то, чтобы рвом лес окопать? Да за тысячу рублей вас всех можно купить со всеми потрохами! К огородам я прикинул вам еще сотню - не взяли? И не нужно! Отдавай назад огороды! Не смей в пруду рыбу ловить! Не хотите? И без вас найдем землекопов. За те денежки, которые я с вас слуплю, найдутся охотники лес окопать. Не хотите? Еще не то будет. Не то! Воды из пруда не дам! Копайте себе колодцы, чтоб у вас своя вода была. Пруд мой и вода моя!

- Да она, сударь, божья,- раздался голос в толпе.

- Божья? А вот увидите, божья или моя? Увидите, я вам покажу, чья она!

- Да что там, мы уж видели,- со вздохом сказал старик, поднимаясь с колен.- Мы уж все видели, что было... А что дальше будет - один бог знает... Пойдем, хлопцы! - И он медленно пошел прочь.

За ним, понурившись, двинулись остальные. Тяжелый вздох вырвался из груди у мужиков, бабы тоже завздыхали, подавляя слезы, а дети подняли отчаянный рев. Медленно и уныло уходили они все со двора вслед за стариком, который, свесив голову на грудь, брел, шатаясь, как пьяный, впереди. Так провожают покойника, который был заслуженным человеком, или родственника, приговоренного к смерти. Христя все стояла у окна и смотрела на толпу. Она слышала, как обидел Колесник молодую бабу, как насмеялся над ней, она видела, что еще горше обидел он всех мужиков. Ее охватила такая невыносимая тоска,