Замогильные записки Пикквикского клуба

— Очень хорошо, Самми, — замѣтилъ м-ръ Уэллеръ одобрительнымъ тономъ, какъ будто сынъ его читалъ ему великолѣпный панегирикъ. — Очень хорошо.

— По этой-то причинѣ, сэръ, онъ, по моему совѣту, пришелъ къ вамъ сегодня за тѣмъ, чтобы…

— Я пришелъ къ вамъ, сэръ, сказать, что эти деньги совсѣмъ не нужны мнѣ,- подхватилъ м-ръ Уэллеръ нетерпѣливымъ тономъ. — Я буду переѣзжать съ одной станціи на другую, и мнѣ бы пришлось засунуть ихъ въ какой-нибудь ящикъ или держать подъ козлами, a это, согласитесь сами, плохая штука. Я буду вамъ премного обязанъ, сэръ, если вы прибережете этотъ капиталъ. Оно можетъ быть и кстати, сэръ, — продолжалъ м-ръ Уэллеръ шопотомъ, наклонившись къ уху м-ра Пикквика: — вы поиздержались въ послѣднее время на эти судебныя кляузы, такъ оно и пригодится. Я скажу только одно: располагайте этими деньжонками, какъ вамъ угодно, до тѣхъ поръ, пока я не потребую ихъ обратно.

Съ этими словами м-ръ Уэллеръ бросилъ свой засаленный бумажникъ на столъ, схватилъ шляпу и выбѣжалъ изъ комнаты съ замѣчательною скоростью, какой никакъ нельзя было ожидать отъ престарѣлаго и тучнаго джентльмена.

— Остановите его, Самуэль! — вскричалъ м-ръ Пикквикъ. — Догоните, приведите его назадъ. Эй, м-ръ Уэллеръ! Воротитесь!

Исполняя приказаніе господина, Самуэль схватилъ отца своего за руку, когда тотъ спускался съ лѣстницы, и насильно притащилъ его назадъ.

— Добрый мой другъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, подавая руку старому джентльмену, — ваша честная довѣренность изумляетъ меня въ высшей степени.

Старикъ нахмурился и запыхтѣлъ.

— Увѣряю васъ, добрый другъ мой, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, — что я не имѣю ни малѣйшей нужды въ деньгахъ. У меня ихъ больше чѣмъ сколько можетъ израсходовать на свои потребности человѣкъ въ мои лѣта.

— Охъ, сэръ, не сдѣлавъ прежде опыта, никто не можетъ сказать заранѣе, сколько онъ можетъ израсходовать, — замѣтилъ м-ръ Уэллеръ.

— Очень можетъ быть; но я не намѣренъ дѣлать такихъ опытовъ и, стало быть, могу заранѣе сказать, что не буду нуждаться въ деньгахъ. Прошу васъ взять ихъ назадъ, м-ръ Уэллеръ.

— Извольте, сэръ, извольте; только ужъ ты замѣтъ, Самуэль, что отецъ твой, съ этой собственностью, рѣшится на отчаянный поступокъ, — помяни мое слово.

— На какой, напримѣръ?

М-ръ Уэллеръ подумалъ съ минуту и, потомъ, застегивая сюртукъ, съ великою рѣшимостью сказалъ:

— Буду содержать заставу.

— Что? — спросилъ Самуэль.

— Шоссейную заставу, сынъ мой, и ужъ ты прощайся заранѣе съ своимъ отцомъ. Я проведу остатокъ дней своихъ на шоссейной заставѣ — вотъ что! Поминай меня, какъ звали.

Не было никакого сомнѣнія, что упрямый старикъ, глубоко огорченный отказомъ м-ра Пикквика, въ состояніи привести въ исполненіе эту страшную угрозу. Подумавъ нѣсколько минутъ, великодушный джентльменъ удержалъ его и сказалъ:

— Очень хорошо, м-ръ Уэллеръ, я беру къ себѣ ваши деньги. Можетъ быть, мнѣ удастся сдѣлать изъ нихъ лучшее употребленіе, нежели какое вы сами можете придумать.

— Ужъ, разумѣется, вамъ удастся, сэръ, я въ этомъ увѣренъ, — отвѣчалъ старикъ съ просіявшимъ лицомъ.

— Перестанемъ же толковать объ этомъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, запирая бумажникъ въ своей конторкѣ: — я вамъ очень обязанъ, добрый другъ мой. Присядьте, м-ръ Уэллеръ. Мнѣ надобно съ вами посовѣтоваться объ одномъ дѣлѣ.

Внутренній смѣхъ, произведенный торжественнымъ успѣхомъ этого визита, смѣхъ, скорчившій не только лицо м-ра Уэллера, но его руки, плеча и все туловище, внезапно уступилъ мѣсто глубокомысленной и сановитой важности, когда онъ услышалъ слѣдующія слова:

— Оставьте насъ минутъ на пять, Самуэль.

Самуэль немедленно вышелъ изъ гостиной. М-ръ Уэллеръ широко открылъ глаза и едва не остолбенѣлъ, когда м-ръ Пикквикъ обратился къ нему съ такою рѣчью:

— Вы, кажется, не слишкомъ расположены въ пользу супружеской жизни: не правда ли, м-ръ Уэллеръ?

Старикъ покачалъ головой. У него отнялся языкъ при мысли, что какая-нибудь хитрая вдова одержала побѣду надъ сердцемъ м-ра Пикквика.

— Вы не замѣтили здѣсь внизу молодой дѣвушки, когда пришли ко мнѣ со своимъ сыномъ?

— Замѣтилъ, сэръ. Вы говорите про ту молодую дѣвушку, что докладывала о насъ?

— Да. Что-жъ вы о ней думаете? Скажите откровенно, м-ръ Уэллеръ, что вы о ней думаете?

— Она бѣла, сэръ, стройна и румяна, если не ошибаюсь.

— Такъ точно, вы не ошиблись, м-ръ Уэллеръ. Какъ вамъ нравятся ея манеры?

— Ничего, сэръ, манеры сообразныя.

Точный смыслъ, соединенный съ этимъ послѣднимъ словомъ, оставался нѣсколько загадочнымъ; но, судя по тону, съ какимъ оно было произнесено, можно было догадаться, что старикъ и въ этомъ отношеніи составилъ благопріятное мнѣніе о молодой дѣвицѣ. М-ръ Пикквикъ безостановочно продолжалъ свои разспросы.

— Я принимаю большое участіе въ этой дѣвицѣ,- сказалъ онъ.

М-ръ Уэллеръ кашлянулъ.

— Мнѣ хочется устроить ея счастье, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, — то есть я желаю, чтобы она была пристроена приличнымъ образомъ въ своей жизни. Вы понимаете?

— Какъ не понимать! — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ, для котораго до сихъ поръ слова м-ра Пикквика оставались сфинксовой загадкой.

— Эта молодая особа очень расположена къ вашему сыну.

— Къ Самуэлю?

— Да.

— Это очень естественно, — сказалъ м-ръ Уэллеръ послѣ нѣкотораго размышленія; — естественно, но возмутительно и опасно для отцовскихъ ушей. Самуэль долженъ держать ухо востро.

— Что вы подъ этимъ разумѣете?

— Онъ долженъ быть остороженъ, сэръ, и ничего не говорить съ нею. Дѣвчонки эти, скажу я вамъ, народъ очень хитрый. Стоитъ только развѣсить уши, и онѣ какъ разъ заманятъ васъ въ свои сѣти. Въ молодыхъ лѣтахъ я испыталъ это самъ на себѣ, когда женился первый разъ. Да, сэръ, Самуэль долженъ держать ухо востро.

— Вы такъ думаете, м-ръ Уэллеръ?

— Да, я именно такъ разсуждаю.

— Ну, послѣ этого, мнѣ довольно трудно приступить къ тому, что я намѣренъ былъ сказать вамъ, м-ръ Уэллеръ; однакожъ, вы все-таки должны выслушать меня до конца. Сынъ вашъ Самуэль такъ же расположенъ къ этой молодой дѣвицѣ, какъ она къ нему.

— Неужто?

— Я вамъ говорю.

— Вотъ ужъ этого никакъ не ожидалъ; это все равно, что съѣздить обухомъ по виску бѣднаго престарѣлаго отца.

— Я давно слѣдилъ за ихъ отношеніями, — продолжалъ м-ръ Пикквикъ, не обращая особеннаго вниманія на послѣднее замѣчаніе м-ра Уэллера, — и теперь убѣжденъ вполнѣ, что они любятъ другъ друга. Предположите теперь, что я, принимая живѣйшее участіе въ ихъ судьбѣ, намѣренъ соединить ихъ неразрывными узами брака и, по мѣрѣ возможности, обезпечить ихъ: что вы на это скажете, м-ръ Уэллеръ?

Сначала м-ръ Уэллеръ выслушалъ съ рѣшительнымъ отвращеніемъ это предложеніе; но по мѣрѣ того, какъ м-ръ Пикквикъ распространялся въ доказательствахъ, опираясь преимущественно на тотъ фактъ, что Мери не была вдовою, физіономія старика смягчалась мало-по-малу, и онъ выслушалъ дальнѣйшія рѣчи уже безъ всякихъ гримасъ. Наружность молодой дѣвицы, если сказать правду, произвела довольно сильное впечатлѣніе на его старческое сердце, и онъ успѣлъ весьма замысловато подмигнуть ей два или три раза, когда всходилъ на лѣстницу для этого свиданія. Наконецъ м-ръ Уэллеръ объявилъ рѣшительно, что онъ заранѣе, съ великою благодарностью, соглашается на всѣ распоряженія м-ра Пикквика и готовъ женить своего сына хоть сію же минуту. М-ръ Пикквикъ съ радостью поймалъ его на этомъ словѣ и немедленно позвалъ Самуэля.

— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — мы разсуждали о васъ.

— О тебѣ, Самуэль, — подхватилъ м-ръ Уэллеръ покровительственнымъ тономъ.

— Уже давно я замѣтилъ, Самуэль, что вы питаете болѣе чѣмъ дружескія чувства къ горничной м-съ Винкель. Такъ или нѣтъ?

— Слышишь ты это, Самуэль? — сказалъ м-ръ Уэллеръ тѣмъ же диктаторскимъ тономъ.

— Надѣюсь, сэръ, — отвѣчалъ Самуэль, обращаясь къ своему господину, — надѣюсь, вы ничего не находите предосудительнаго въ поступкѣ молодого человѣка, если онъ обращаетъ вниманіе на молодую хорошенькую дѣвушку, очень скромную и примѣрно честнаго поведенія.