Милый друг

-- Что вы сказали извозчику? -- спросила она.

-- Не беспокойтесь, он знает, куда ехать, -- ответил Жорж.

Он велел извозчику везти их на Константинопольскую.

-- Вы себе не представляете, как я страдаю из-за вас, как я измучена, как я истерзана, -- продолжала она, -- Вчера, в церкви, я была с вами сурова, но я хотела во что бы то ни стало бежать от вас. Я так боюсь остаться с вами наедине! Вы меня простили?

Он сжимал ее руки.

-- Конечно, конечно. Чего бы я вам не простил, -- ведь я так люблю вас!

Она смотрела на него умоляющими глазами.

-- Послушайте, вы должны обещать мне, что вы меня не тронете... и не... и не... иначе мы видимся в последний раз.

Сперва он ничего не ответил ей, но в усах у него пряталась тонкая улыбка, которая так волновала женщин.

-- Я ваш покорный раб, -- наконец прошептал он.

Тогда г-жа Вальтер начала рассказывать, как она, узнав, что он женится на Мадлене Форестье, -- впервые почувствовала, что любит его. Она припоминала подробности, даты, делилась с ним своими переживаниями.

Вдруг она замолчала. Карета остановилась. Дю Руа отворил дверцу.

-- Где мы? -- спросила она.

-- Выходите из экипажа -- и прямо в этот дом, -- ответил Дю Руа. -- Здесь нам будет спокойнее.

-- Но где мы?

-- У меня. Это моя холостяцкая квартира... я ее опять снял... на несколько дней... чтобы иметь уголок, где бы мы могли видеться.

Госпожа Вальтер вцепилась в подушку.

-- Нет, нет, я не хочу! Я не хочу! -- лепетала она в ужасе от предстоящего свидания наедине.

-- Клянусь, что я вас не трону, -- решительно проговорил он. -- Идемте. Видите -- на нас смотрят, вокруг уже собирается народ. Скорей... скорей... выходите. Клянусь, что я вас не трону, -- еще раз повторил он.

На них с любопытством поглядывал содержатель винного погребка, стоявший у дверей своего заведения. Ей стало страшно, и она вбежала в подъезд.

Она начала было подниматься по лестнице, но Дю Руа удержал ее за руку.

-- Это здесь, внизу, -- сказал он и втолкнул ее в свою квартиру.

Заперев за собой дверь, он бросился на нее, как хищный зверь на добычу.

Она отбивалась, боролась, шептала: "Боже мой!.. Боже мой!.."

А он страстно целовал ее шею, глаза, губы, так что она не успевала уклоняться от его бурных ласк: отталкивая его, пытаясь избежать его поцелуев, она невольно прикасалась к нему губами.

Вдруг она перестала сопротивляться и, обессилевшая, покорная, позволила ему раздеть себя. Опытными, как у горничной, руками проворно и ловко начал он снимать одну за другой принадлежности ее Туалета.

Она выхватила у него корсаж и спрятала в нем лицо, -- теперь она, вся белая, стояла среди упавшей к ее ногам одежды.

Оставив на ней только ботинки, он понес ее к кровати. И тут она чуть слышно прошептала ему на ухо:

-- Клянусь вам... клянусь вам... что у меня никогда не было любовника.

Так молодые девушки говорят о себе: "Клянусь вам, что я невинна".

"Вот уж это мне совершенно все равно", -- подумал