Книга о Боге

Я смотрел из окна кабинета на черное небо, думая о том, что нам с дочерью наверняка не удастся выехать завтра в Каруидзаву, какое там, вряд ли мы вообще сможем отправиться туда в ближайшее время. Как раз в эту минуту по радио после трехчасовых новостей передали предупреждение о том, что сегодня ночью по южным районам Канто и Нагано пронесется ураган и пройдут сильные ливневые дожди, не исключена опасность наводнения.

Когда я это услышал, мной овладело шаловливое настроение, мне захотелось испытать судьбу.

Я знал, что такого рода бури — часть Великой Уборки Мира, их направление и все прочее определяется самим Богом-Родителем. С тех пор как я уверовал в Его существование, я вот уже год и десять месяцев действую согласно Его воле, мне ни разу и в голову не пришло ослушаться. Как-то Бог-Родитель сказал мне, что, если я вдруг окажусь в затруднительном положении, мне достаточно просто воззвать к Нему, обратив взор к небу. Поэтому, стоя у окна кабинета, я поднял глаза к затянутому черными тучами небу и возопил про себя:

«Господи Боже, сделай так, чтобы тайфун, который движется к Канто, изменил бы свое направление и повернул к восточным морям. Я очень прошу тебя, дай мне возможность завтра благополучно перебраться на дачу, где, выполняя твое поручение, я буду писать свою третью книгу».

Я трижды повторил эти слова — то ли молитву, то ли просьбу. Мне было весело. В конце концов, я редко обращался к Богу с просьбами, так, может, Он согласится мне помочь? Тут меня позвали к ужину, я спустился в столовую и увидел, что на столе стоят четыре небольших бокала. Дочь шепнула мне, что зять заранее позаботился о том, чтобы охладили бутылку белого вина.

Сев за стол, зять попросил принести вино, откупорил бутылку и, разлив по четырем бокалам, сказал:

— Давайте выпьем на прощанье, ведь завтра вы переезжаете на дачу.

— А тебе можно?

— Сегодня прямо из министерства я отправился в поликлинику на Тораномон, там меня обследовали и сказали, что печень в порядке, так что рюмка-другая вина мне не повредит.

— Прекрасно! Пью за твое здоровье, теперь за него можно не волноваться, — сказал я, поднимая бокал.

Казалось, сказано было всего несколько слов, но настроение у меня заметно поднялось, и мне почему-то очень захотелось завтра поехать на дачу.

— Если не будет тайфуна, я разбужу тебя завтра в четыре утра, и мы сразу же, не завтракая, выедем, так что ложись пораньше, — предупредила меня дочь и ушла к себе в студию.

Я поднялся в спальню, но заснуть не мог, в двенадцать часов включил приемник на малую громкость и прямо в постели стал слушать. Последнее, что я услышал перед тем, как задремать, было: «Скорость тайфуна значительно снизилась, о направлении пока нельзя сказать ничего определенного».

Проснулся я оттого, что внезапно стало светло, и тут же услышал голос дочери:

— Уже четыре. Тайфун неожиданно изменил направление, он переместился над морем на восток. Мы выезжаем, как и планировали, в половине пятого.

Все вещи мы спустили вниз накануне вечером, еще до того, как лечь спать. Помня, что должен сразу же, прямо в домашней одежде, не завтракая, садиться в машину, я, еще не вполне проснувшись, поднялся с постели и, даже не успев порадоваться тому, что тайфун так и не обрушился на берег, тихонько спустился вниз.

В столовой ярко горели лампы, за столом с краю сидела младшая дочь, еще в халате.

— Муж услышал, что вы спускаетесь. Я с вечера приготовила холодный кофе с молоком, может, выпьете?

— Тогда я, пожалуй, прополощу рот, — сказал я и, наскоро сделав это, залпом выпил большую кружку холодного кофе.

Какое наслаждение! Ну просто нектар! Он проник в мою душу и в мою плоть, и у меня невольно вырвалось:

— Ах, как вкусно!

— Счастливого вам пути!

— А тебе счастливо оставаться, смотри не особенно перетруждайся.

Младшая дочь проводила меня до гаража. Старшая тем временем уже завела мотор и ждала меня в машине. Мы выехали еще до половины пятого. На душе у меня было спокойно — впервые после того, как Рэйко вернулась домой, она говорила со мной так ласково.

Шоссе было пустынно, очевидно, все испугались тайфуна. Грузовиков попадалось немного, и дочь радовалась. Она все время предлагала мне устроиться поудобнее и поспать. Но мне было не до сна.

Тайфун неожиданно изменил направление, ни ветра, ни дождя, к счастью, не было, солнце тоже не припекало — самая подходящая погода для путешествия на машине. Неужели Бог-Родитель действительно внял моей сумасбродной просьбе и отвел тайфун к востоку, подальше от суши? «Не проси невозможного!» — с раннего детства слышал я эти слова… А вчера… Мне так хотелось, чтобы Он помог мне хоть на этот раз, ведь я ни разу не шел против Его воли… Я всю душу вложил в свою мольбу… И что же? Он в самом деле внял мне и сделал наше путешествие таким приятным и безопасным! Мало сказать, что а был Ему благодарен, я терзался угрызениями совести, не зная, как молить Его о прощении…

Мы прибыли на нашу дачу около семи. Обычно дорога занимает больше трех часов, но сегодня шоссе было пустым, и мы благополучно добрались за два часа пятнадцать минут.

Въехав во двор, мы вышли из машины, и тут же деревья радостно зашумели: «Наконец-то вы приехали, сэнсэй!», «Вы прекрасно выглядите!», «Ура!» «Вот здорово!». Скоро выглянуло солнце, и его слабые лучи заскользили по ветвям. Я глубоко вздохнул и подумал: «Какой прекрасный воздух здесь, в горах…»

И дом и сад, возможно, потому, что в этом году мы приехали немного позже, были в полном порядке, работники из управления Хосино постарались на славу. К восьми часам мы, как и в Токио, покончили с завтраком, и дочь попросила меня побыть в саду, пока она разберет вещи и расставит их по местам. Я надел шерстяной свитер и вытащил в сад шезлонг. Прикрывшись сверху еще и одеялом, собрался было немного вздремнуть, но тут меня стал настойчиво звать клен, старейшина сада. Я подошел к нему, и он, словно отчитываясь предо мной от лица всех остальных деревьев, заговорил:

— Сэнсэй, мы очень волновались, что вас так долго не было. Мы очень рады, что вы здоровы. Знаете, работники из управления, приводя сад в порядок, выпололи всю скабиозу, решив, что это сорная трава… Сколько мы ни кричали: это скабиоза, любимое растение хозяина! — все было напрасно, эти бессердечные люди нас просто не слышали… Нам очень жаль. Зато горицвет почти не пострадал.

— Вот как, ну что ж, ничего не поделаешь.

— И вот еще что. Магнолия, которая растет около крыльца, упрямо твердит, что именно она является старейшиной вашего сада, и всех изводит своими придирками. Она говорит, что был когда-то очень знаменитый писатель, Рохан [64]. Так вот, у него в саду росла магнолия, и, когда вы пятьдесят семь лет тому назад строили здесь дом, садовник попросил у этого писателя отросток магнолии и посадил его здесь. Это правда?..

— Много времени прошло, я уже и не помню…

— И будто бы — во всяком случае, так утверждает магнолия — Рохан в качестве напутствия сказал ей, что она и в Каруидзаве должна вести себя с достоинством и помнить о своем благородном происхождении. И добавил, что если ее новый хозяин станет заботливо ухаживать за ней, его непременно ждет успех. Поэтому она считает, что вы прославились исключительно благодаря ей, а значит, она и является старейшиной сада…

— Вот как? Неужели и здесь, в таком маленьком саду, ведется борьба за власть? Вам не смешно?

— Нисколько не смешно. Она ведет себя просто отвратительно. Выросла неизвестно где, здесь, на высоте тысячи метров над уровнем моря, ей удалось выжить только потому, что в вашем саду много света… При этом она совершенно не знакома с местными обычаями и все время несет вздор. Перед всеми задирает нос, ни с кем не водится… В мире деревьев не должно быть никакой борьбы за власть. Она здесь вообще чужая.

— Ты говоришь «чужая», но разве ежегодно — кажется, это бывает в мае? — она не покрывается прекрасными лиловыми цветами? Мне говорили об этом в прошлом году молодые с дачи Ямамото. Несколько лет назад они случайно приехали сюда, как раз когда магнолия цвела, и пришли в такой восторг, что теперь каждый год приезжают сюда именно в мае.