Гулящая

чут. "Куда же ты теперь пойдешь?" - спрашивают. "Не знаю, говорю. Хоть с моста да в воду!" А один старичок, лысенький: "Фю-ю! - говорит,- опомнись. Да разве нет на него суда, нет управы? Жалуйся. Я, говорит, знаю в городе такого пана, в суде служит. Добрым людям помогает. Вот и мне, говорит, помог землю отобрать у обидчика. Хочешь, сведу тебя к нему?" Я ему в ноги: "Пожалейте хоть вы меня, дяденька! Век буду за вас бога молить!" - "Не проси, говорит, меня, там попросишь. Сказал сведу, значит, сведу; а там что будет - не знаю". На другой день поехали мы с ним. Повел он меня на квартиру к этому пану. Молодой еще пан, вежливый. Ходит по двору, трубку сосет да все поплевывает. Старичок ему про меня рассказал, просит: помогите. "Можно, говорит, можно попытаться... А мне что за это будет?" - "Да что ж, паныч,- отвечает старичок,- сами назначайте, высудите ей вольную - не вам послужит, другому; заработает - отдаст". Поглядел он на меня как-то искоса и сразу отвернулся. "Ладно",- говорит. И пошел в дом. Долго не выходил, писал, видно, потому что как вышел, сразу сунул мне в руки бумагу. "На, говорит, эту бумагу и иди к предводителю. Упади ему в ноги, расскажи все и бумагу подай". Спасибо старичку, повел он меня и к предводителю. Позвали меня. Вхожу, а там - полна комната панов! Да накурено, не продохнешь. "Где же тут предводитель? у кого спросить?"думаю, да - бух! - прямо всем в ноги. "Пожалейте, говорю, помилуйте!" - а цепь как вырвется из рук да как лязгнет; все так и вздрогнули. "Что это? Откуда?" - спрашивает один старенький пан, подходя ко мне. Я ему бумагу в руки. Взял он, прочитал про себя. "Хорошо, говорит, бумагу я твою принимаю и тебя пока что освобождаю от панщины". Слушаю это я и ушам своим не верю. Я-то думала, что одна смерть меня освободит, а тут говорят: "Я тебя освобождаю". Припала я к ногам этого пана, целую их, слезами обливаю. "Довольно,- говорит он,- довольно! Тут нельзя этого делать. Вставай!" Поднялась я, стою. "Иди, говорит, себе и жди решения".- "Куда же я пойду?" - спрашиваю. "Это уж твое дело",- отвечает он. "Цепь ведь, говорю, у меня на шее". И лязгнула цепью. Кое-кто засмеялся. Старенький пан повернулся к другим, о чем-то пошептался с ними. "Подожди",- говорит. Позвал человека и послал куда-то. Человек скоро вернулся с евреем. У еврея целая связка ключей на железном кольце. "Раскуй,- говорит пан еврею,- нам эту девушку". Долго возился еврей, пока открыл замок, все подбирал ключи, пока подходящий нашел. Расковал еврей цепь, и его тут же услали. А меня опять спрашивают, как я хочу: чтобы в суд дело пошло или, может, они вызовут пана, я поговорю с ним и помирюсь. "Бог с ним! - говорю.- И не зовите его, лучше мать мою позовите".- "А где же твоя мать?" - "Не знаю,- говорю.- Вместе взяли нас на панский двор, а куда ее дели - не знаю". Опять стали шептаться паны, а потом и говорят: "Ну, иди себе и наведайся через неделю".- "Куда же я пойду? - толкую я им.- У меня ведь ни угла, ни пристанища".- "Наймись к кому-нибудь служить,- говорит