Чувство древнее, как мир

- Чума подобралась к самым нашим воротам, - встревоженно сказала Аспазия посетившему ее дом историку Фукидиду. - Страх и безумие охватили уже многих. Люди убивают тех, кто еще здоров, но уже немощен. О, горе, горе нам! Неужели мой муж так прогневал богов?!

Чтобы не дать чуме поразить армию, успокоить граждан и достичь перелома в войне, Перикл стал инициатором организации удара в тыл противнику. Было снаряжено 150 кораблей, собрано большое войско. Шестидесятилетний стратег сам готовился отправиться во главе этого похода в Пелопоннес. Эти приготовления внушили многим афинянам надежду на перемены к лучшему, на победу. Когда пехотинцы и всадники грузились на корабли и Перикл уже стоял на палубе флагмана, началось солнечное затмение. Это явление природы всегда наводило ужас на людей древнего мира, и афиняне не были исключением из них. Они во внезапном наступлении тьмы видели плохое предзнаменование, посланное богами. Заметив страх рулевого, Перикл подошел к нему и закрыл ему голову своим плащом.

- Страшно тебе? - спросил он кормчего.

- Нет, конечно! - соврал тот, дрожа от ужаса.

- А между тем, - продолжал Перикл, - различие между моим плащом, закрывшим тебе свет, и тем, что испугало всех этих людей, только в размерах. Солнце стало невидимым потому, что его закрыл предмет гораздо больший по величине, чем плащ.

Поход Перикла, впрочем, не оправдал надежд, так как чума все-таки настигла афинское войско.

"Если бы не страшная скученность походных лагерей, эпидемия не привела бы к таким жертвам. Из страха перед потерями мы уклоняемся от битвы. Но даже в самом кровавом сражении не погибло бы столько народу, сколько мы ежедневно теряем от проклятой заразы". Так писал Аспазии Фукидид, участвовавший в том походе.

В этой неудаче, естественно, был обвинен Перикл. И на следующий, 430-й год до н.э. впервые за последние четырнадцать лет Перикл не был избран стратегом. Против него даже возбудили процесс по обвинению в хищениях. Хотя Перикл и славился своим бескорыстием, его все-таки приговорили к большому денежному штрафу.

- О, неблагодарный, глупый народ! Ты подарил им всего себя, во имя их алчности ты не раз рисковал жизнью. Ты завоевал для них новые земли. Ты честен - мне ли этого не знать! Как смеют они обвинять тебя, сомневаться в твоей порядочности? - успокаивала Аспазия своего сломленного супруга.

В довершение ко всем бедам и их дом не обошла стороной безжалостная чума. Сначала Аспазия становится нянькой для умирающей сестры Перикла, в доме постоянно жгут целительный фимиам, детей изолируют, но это мало помогает.

Вслед за сестрой Перикл теряет своего непутевого старшего сына Ксантиппа, с которым, к своему горю, так и не успел примириться. А потом боги забирают и младшего его сына от первого брака Парала.

Жуткие рыдания сотрясают Перикла, когда он возлагает погребальный венок на голову Парала.

- Я не видела его таким с того времени, как он защищал меня, - сказала Аспазия другу их семьи Алкивиаду, посетившему дом отставленного стратега с какой-то новостью.

- До меня дошли сведения, что моему достопочтенному другу снова хотят предложить пост стратега, - сообщил Алкивиад. - Но сможет ли он простить им все обиды? То, как он плачет теперь один в своих покоях, внушает мне лишь опасения.

- О, друг мой, ты принес в наш дом радость за долгие месяцы черных лун!

Аспазия прослезилась от этой доброй вести. Ведь теперь ее супруг сможет снова завоевать доверие людей, которым долгие годы он отдавал всего себя. И снова служить стране, ради которой он жил. Хотя любящим сердцем Аспазия понимала, что былого влияния и авторитета Перикл уже не приобретет.

Аспазию также тревожило, что их сын Перикл, как и она, как и изгнанный в свое время Анаксагор, не имел полноценного афинского гражданства. Имея такой сомнительный статус в Афинах, Перикл Младший не мог бы в дальнейшем рассчитывать на справедливое и достойное отношение к себе в обществе. За счет нового возвышения своего супруга Аспазия надеялась решить эту, столь волновавшую ее проблему. Она понимала, что народ в большинстве своем воспринимает Перикла как символ многолетнего процветания, как героя, еще при жизни ставшего легендой, и пока он жив, Аспазия была намерена обеспечить будущее их сыну.

Нет, в этом не было цинизма и корысти женщины, привыкшей все получать от жизни благодаря чьей-то протекции. Аспазия любила Перикла. Она с содроганием сердца наблюдала, как песок в часах времени неумолимо сыпется. И жизненная энергия, как последняя горсть песчинок в песочных часах, быстро покидает ее горячо любимого Перикла.

* * *

Перикл долго не выходил из дома, убитый постигшим его горем, смертью Парала. Однако Аспазия, употребив все свое влияние на постаревшего и уставшего от жизни мужа, все-таки убедила его выйти к народу. Алкивиад и другие друзья добились, чтобы ему принесли извинения за несправедливо наложенный штраф, и Перикл снова был избран стратегом. Но теперь, на склоне лет, он уже не был активным участником всех политических и государственных дел, происходивших во вверенном ему полисе, он стал больше походить лишь на пассивного наблюдателя.

Перикл обратился к народу с просьбой сделать исключение в законе о незаконнорожденных и признать его сына от Аспазии афинянином. Так как оба сына Перикла от первой жены погибли и у него не было другого наследника, кроме сына Аспазии, афиняне согласились, чтобы юноша был внесен в списки граждан.

Казалось бы, теперь Аспазия могла быть спокойной и наслаждаться в тихой гавани своей семьи, уделяя внимание мужу, сыну и преданным их дому друзьям. На какое-то недолгое время в доме, казалось, воцарилось благоденствие. Эпидемия в стране начала убывать. Осенью 429 года чума совсем отступила, но одной из последних ее жертв стал Перикл.

Когда Аспазия поняла, что ее муж серьезно болен, она не хотела смириться с неумолимой мыслью о том, что скоро останется одна. Так много лет было отдано этому человеку и сколько счастливых дней, полных любви и страсти, они провели вместе. Аспазия понимала, что Перикл сильно постарел, шестьдесят один год тогда считался весьма солидным возрастом, но всегда верила, что своей любовью и энергией максимально продлит его дни.